Слепой царь (СИ)

— и где его взять? — Поинтересовался я. — Вы хоть поняли, на каком языке они говорят?

Разумеется, у Матвея Ивановича ответа не могло быть. И тогда мне в голову пришла гениальная мысль.

— Срочно! — Сказал я. — Соломенную шляпу, с громадными полями. Так, чтоб на физиономию тень падала, и рассмотреть лицо не представлялось бы возможным. Бамбуковую палку, похожую на посох. Можно железную, но лёгкую, не тяжёлую. Плащ путешественника, или паломника. Чёрную повязку на глаза, но так, чтоб уши не закрывала. Накладную бороду, усы, брови. Да, можно клипсу в ухо.

— Может серёжку? — Невпопад предложил Матвей.

— Ещё чего?! — Возмутился я. — Не хочу прокалывать уши. Я не цыган, и не казак.

Мурзиков от удивления даже рот раскрыл.

Через пару минут в переговорную комнату двое охранников ввели слепого бродягу. Усадили подле Николая Никаноровича на маленький стульчик, и покинули комнату. За спиной убогого остался только граф Мурзиков. Наши изумлённо переглядывались. Послы недоумённо разводили руками. Эта немая сцена была не долгой. Ровно до тех пор, пока толмач не заговорил. Обалдевшие наши прикрылись ладошками, дабы скрыть расползшиеся по лицам улыбки. Послы же продолжали недоумевать.

Сяомин, пришедшая в себя первой, сообразила, что надо делать. Она жестами предложила послу повторить то, что он говорил с самого начала. На удивление тот понял её, и заговорил. И это было удивительно. Нет, не то, что он заговорил, а то, что я прекрасно его понимал. Посол принялся представлять нам своих товарищей по несчастью. В смысле, по переговорам.

— Хальва. — Сказал он, тыкая пальцем себе в грудь.

— Как? — Не понял я. — Повторите пожалуйста.

— Хальва. — Повторил посол.

— Это в значении халява? Или халва?

— Нет. — Возразил посол. — Мой диктатор так назвал меня. Теперь это моё имя.

— Простите, а до этого у вас какое имя было? — Не удержался я от вопроса?

— Это не имеет значения, холоп.

Тут я удивился ещё больше. Откуда этому представителю, явно местного разлива, было известно это слово? И я не удержался снова, задав вопрос:

— Вы хоть имеете представление о смысле этого слова?

— А как же! — Немного растерялся посол. Наш диктатор учит нас своему языку.

— Вы можете сказать несколько слов на его языке? — Попросил я.

— КОньешно. — Ответил посол на русском языке.

Насколько я мог понять, присутствующие офигели от этого "коньешно". Посол тем временем продолжал представлять свою команду:

— Радджа Капура, Маслям Мукамоен, Игла Бубулькалай, Али бабуин, Чань Хусунь, Мики Мойшя.

После очередного произнесённого имени каждый названый приподнимался и кивал, а лично я едва сдерживал дикий хохот. Этот их диктатор либо был полным идиотом, либо данные посланцы напропалую перевирали произношение. Как себя чувствовали сидящие за столом с нашей стороны, даже предугадывать не надо. Позже мне рассказали, что все женщины, как по команде, извлекли носовые платочки и принялись тереть носы, будто у них насморк. Мужики кто хмурился, рассматривая что-то под столом, а кто уткнулся в свои блокноты, записывая имена прибывших. Им было легче. Они могли прикрыться. Я же был наведу, да ещё в роли низкокастового. Переспрашивать, а, тем более, уточнять у меня не хватило бы сил. Точно, заржал бы, как конь. Затем начались представления с нашей стороны. Я старался чётко и внятно произносить имена и звания, вызываемых Сяомин. Прибывшие слушали, кивали, но не переспрашивали.

Наконец знакомство закончилось, и в зале повисла тишина. Первым слово взял Хальва. Он долго и радостно (насколько я мог судить) рассказывал нам, какой прекрасный человек их диктатор. Умный, красивый, грамотный, чуткий, добрый, справедливый… В общем, почти бог, да и только. Лишь после столь продолжительного восхваления он приступил к рассказу о своей стране. И тут мы узнали много интересного.

Однажды к дому Хальвы подъехала железная карета без быков. Из неё вышел диктатор. Народ испугался гремящего транспортного средства и разбежался, попрятавшись кто где. Даже детишки испарились в неизвестном направлении. Диктатор некоторое время постоял у дома, покрутил головой, выискивая хоть кого-нибудь, но не нашёл. И тогда он вошёл в дом Хальвы. И приказал ему собрать всех старейшин.

В этом месте меня так сильно подмывало поинтересоваться: каким образом хозяин дома и гость поняли друг друга? Ведь Хальва, как и старейшины, не знали языка диктатора, а он, в свою очередь, скорее всего не мог знать язык аборигенов. Но статус не позволял влезать в разговор, а наши, как в рот воды набрали. Сидели, слушали, и не замечали не состыковок.

Посол, между тем, продолжал свой рассказ. И повествование это обещало затянуться очень надолго. Мне же оставалось лишь переводить. Подумать толком не было никакой возможности, всё внимание сосредотачивал на речи посла. Потихоньку втянулся в сам перевод, а вот отвлечься не получалось. Даже вникнуть в переводимое не мог нормально. Как это профессиональные переводчики делают? Не понимаю.