Слепцы

– Двери нужно на засов закрывать, – посоветовал Враль. – Надежнее будет.

– Что надежнее? Зачем – надежнее? – горбун закипел не на шутку. – Вы же видели на вывеске крысу. Я плачу. Я уже заплатил за весь месяц вперед. Я за год вперед заплатил. Что вам еще нужно? А если вы залетные, то идите к Старому Крысу и с ним разбирайтесь. Только я вам не советую. Крыс не любит чужаков на своей земле.

– Тебе от Волка привет, – сказал Рык. – Кланяться велел и передать, чтобы ты делал все, как я скажу. А если не захочешь, чтоб я тебе про рыбалку напомнил, с оборотнем.

Меняла икнул.

– Ты меня понял? – спросил Рык.

– Понял – ик! Только я…

– Все-таки нужно напомнить… – растягивая слова, проговорил Враль. – А мы спорили: хватит у горбуна ума сразу заткнуться или нет. Ты проиграл две чешуйки, Полоз!

– С него возьмешь, – цыкнул зубом Полоз. – Из наследства.

Хорек в первый раз слышал, чтоб ватажники разговаривали такими мерзкими голосами. Кривой в разговор вступать не стал, кашлянул многозначительно, вытащил из-под полы нож и принялся ковырять острием под ногтями.

– А… – выдавил горбун. – Это я так, на всякий случай. Мало ли кто тут шляется. Извините.

– Извиняю, – ответил Рык. – Тут поговорим или как? Стенка хлипкая, дверь тонкая – вдруг услышит кто.

– Да-да, конечно! – зачастил горбун. – Проходите. Вот тут столик отодвиньте, дверь, пожалуйста, на засов и вот сюда…

Несколько раз чиркнув кресалом, горбун зажег масляную лампу, и жутковатые тени заплясали по стенам лавки.

– Вот сюда, – горбун с лязгом открыл невысокую дверь, окованную железными полосами.

Из-за двери потянуло сыростью и запахом гнили.

– Вот вниз, пожалуйста. За мной. Тут ступеньки узкие и потолок… Уж извините. Мне не мешает, а чужих я сюда, простите, не вожу.

За горбуном пошел Рык, за ним, быстро переложив нож из-под полы в рукав, Враль, потом – Полоз. Кривой подтолкнул Хорька и двинулся следом.

За дверью была витая лестница. Она вела наверх и вниз, под пол. Сверху доносились еле слышные звуки, какое-то легкое постукивание. А снизу все явственнее тянуло гнилью, и долетали неразборчивые слова не перестававшего говорить горбуна.

Лестница была узкой, часто поворачивала; и через два или три поворота Хорьку стало казаться, что спустился он уже на большую глубину, что лавка и город остались где-то там, наверху, далеко-далеко, что прошла уже целая вечность, во всяком случае не меньше половины дня.

Лязгнуло железо, что-то щелкнуло и заскрипело.

– Проходите, – громко, не таясь, произнес горбун. – Я сейчас зажгу еще лампы.

Ватажники огляделись. Оказалось, что стояли они на площадке перед окованной железом дверью. Лестница же здесь не заканчивалась, а уходила дальше вниз. Поняв, что глубже спускаться больше не придется, Хорек облегченно вздохнул.

В комнате без окон и со сводчатым потолком воняло рыбой и сыростью. Горбун от своей лампы зажег еще несколько светильников и сел на табурет во главе стола, стоявшего посреди комнаты. Ватажники устроились на лавках по бокам.

Сводчатый потолок и кирпичные стены сочились влагой, в которой тускло отражались огоньки.

– Я слушаю, – сказал горбун.

Лица его Хорек все еще не мог рассмотреть – только тень от крупного носа и, кажется, густые мохнатые брови. Зато хорошо видел бледные, тонкие, будто паучьи лапки, пальцы: они шевелились беспрерывно, перебегали по столу вперед-назад, словно пытались убежать от хозяина.

– Мы ищем Старого Крыса, – сказал Рык, и голос его гулко отозвался под потолком и в глубине комнаты, там, куда не доставал свет ламп.

– Зачем вам Старый Крыс? – быстро спросил горбун.

– Хотим кой-чего спросить, – ответил Враль. – Покалякать. Мы поспрашиваем, он ответит…

– Старый Крыс не ответит, – сдавленным голосом произнес горбун. – Еще чего – чтоб он отвечал! Он пальцем пошевелит – от вас и следа не останется. Старого Крыса спрашивать! Да вы к нему и не попадете. Возле него всегда десятка два головорезов. Ну, и не выходит он из своей норы. Его городской Совет боится, а вы… Это даже смешно!

Горбун снова засмеялся, на этот раз тонко и визгливо, будто ему и в самом деле было смешно.

– И никак не получится? – спросил Рык.

– Никак! Вы к нему не подступитесь.

– А кто он такой? – не выдержал Хорек. – Князь? Царь?

В его голове не укладывалось, кто бы мог это быть такой страшный и могущественный. Даже князь принимает просителей. Вон, с Рыком разговаривал. А этот Крыс…

– А Старый Крыс, извольте видеть, больше чем царь и князь. Он богом станет, если захочет. А сейчас он глава цеха нищих и воров, – горбун потряс в воздухе пальцем. – Его люди – везде! Разве можно спрятаться от нищих? Какие замки удержат воров? А он решает, кому и где можно милостыню просить, и забирает десятину или треть, а то и половину. Молодые и дети вообще отдают девять десятин, бывает, что и просто за еду попрошайничают и воруют. Он может все! Вы видели на моей вывеске черную крысу? Это значит, что я плачу ему налог и нахожусь под его защитой. И ко мне никто не приходит другой. Есть порядок!

– А если я просто так намалюю крысу, что тогда? – поинтересовался Враль. – Я могу, у меня рука легкая.