Слепые отражения

Вдох, больно так, очень больно. Лёгкие яростно грызли сами себя. Кто-то тёр Вадиму лицо и руки, бил по щекам, грубо затягивая что-то вокруг шеи. Душат?! Он слабо завозился в чужих сильных руках. Не надо, ну, пожалуйста, не надо! Он о помощи просить хотел, согреться просто, отдышаться, а его хотят успокоить удушьем. Непослушными пальцами пытался высвободить горло из шероховатой ткани, но не дали. Запястья его рук грубо вывернули в стороны, а шею круче запутали. Сопротивляться сил не оказалось совсем, и он смирился со своей участью. Голова Вадима безвольно заваливалась на бок, но её подняли обратно и продолжили больно растирать лицо. Его одолевала горькая тошнота, глубоко в его животе скручивались крепкие спазмы, наружу выдавливая тугие стоны. Он истощённо сучил ногами, без голоса изнутри надрываясь болью, а когда вдруг рывком провалился в плотную дрожь, мутно осознал, что никогда ему уже больше не встать. Бессилие противно сбегало по спине мелкими капельками пота, медленно забирая и его целиком с собой. Сквозь судорожные обрывки его угасающего сознания, напористо прорвался строгий незнакомый мужской голос:

– Давай, парень, рано тебе умирать, слышишь! Просыпайся же! Сейчас поможем тебе, вытащим, отобьём. Ты только дыши. Дыши!

Вадим вдруг легко и наивно поверил, что его ведь и, правда, сейчас вытащат, охотно подчинился и тут же часто-часто задышал. Глубже и глубже, терпя боль. Значит, не убивают, значит, ошибся и не в кучу ненужности его пока, нет. Там другие пусть пылятся, а ему к живым нужно, с живыми. Он и сам живой и нужный! Руками слабо цеплялся за кого-то, кого не видел, впивался скрюченными от холода пальцами в невидимую дутую куртку и не отпускал, надрывно кашляя. Кто-то рядом, только бы не ушли и не бросили. Ну, пожалуйста! Закричал:

– Не бросайте меня, не бросайте меня одного! Только не бросайте меня здесь! Я не хочу…

Скрипуче надломился его обезумевший от страха, безысходности и отчаяния голос. Холод через горло мгновенно проник в самое нутро мальчика, не желающего умирать молодым, и перекрыл ему доступ к дальнейшей жизни, а самого его сию же секунду отправил к неживым. Что наделал-то, Вадим и сам понять не успел, как рывком опрокинулся на колени на асфальт, глухо ткнулся в стену непослушной головой и на последнем надорванном выдохе страшно прохрипел:

– Остановите это… Выпустите… Отпустите… Верните меня назад…

– Вернись, Вадим! Вернись уже к нам!

Артём.

Это Артём прямо сейчас возвращал Вадима и, вытаскивая из трудного отражения, грубо настаивая на своём, тряс его за плечи и хлёстко бил по лицу.

Вадим в отражениях, ему нужно срочно выходить. Сейчас, прямо сейчас. Вот Артём напротив, больно так по лицу хлещет. Просто зацепиться осталось, да хоть за боль, но получалось плохо. Ещё удар и ещё. Почему не получается выйти?.. Почему же?..

– Артём, остановись уже! Ему больно! Посмотри, его лихорадит всего. Может… может, по-другому как?

Алиса и её теплое порывистое дыхание вот совсем недавно грело его в спину и в шею. Тепло. Вадим разбито открыл глаза: сидит на холодном асфальте в полутемной подворотне, упираясь спиной в шершавую кирпичную стену, ноги его безвольно раскинуты в стороны, руки поднять не в силах. С трудом потянулся подрагивающей головой вверх: над ним Артём, а рядом, на коленях стояла Алиса. Глаза у неё были уставшие и красные. Ревела что ли, глупая. Вернулся он, всё закончилось, и Вадим живой остался. Не он ведь умирал, совсем не он. Вымученно улыбнулся и сипло протянул:

– По-другому никак, Алиса. Никак…

Алиса не дослушала, не дала договорить, бросилась к Вадиму, притянула его за плечи к себе, крепко обняла, закрыла его голову своими руками и спрятала в себе. В волосы стала быстро-быстро целовать, в лоб, в шею. Тепло её на ходу к нему прилипало, легко впитывалось в беззащитную кожу. Согревала его Алиска, чтоб наверняка в прах не рассыпался.

Так ведь это и не Вадим рассыпался, а прочувствовал до мелочей, как себя самого. Он выдохнул с облегчением, обнял в её ответ, не целовал, нет – молчал. И Алиса успокоилась.

Встать смог только через двадцать минут. На людей, которые понуро брели мимо и кидали брезгливые взгляды на молодёжь, притаившуюся в тёмном углу, Вадим внимания не обращал.

Знобило ещё с полчаса, не меньше, кашлял, часто-часто дышал.

Всё то, что он только что через себя пропустил, не с ним произошло, нет. Отражения помогли, показали ему, что просил, только изнутри того, кого он сегодня весь день пытался найти. Вадим вместе с тем самым Кириллом прошёл до самого конца, прочувствовал, что и тот чувствовал, и почти умер. Так накладно с ним в первый раз было, так дорого он ещё ни разу отражениям не платил. Не готов оказался, не рассчитал стоимость услуги, в кредит пришлось говорить, расплатился процентами самого себя и поистратился. Едко усмехнувшись, прошипел сквозь зубы:

– За что, вы так со мной? За что, так больно?