Слева молот, справа серп

– Никак. – После небольшой паузы Рома продолжил: – Товарищ Лизовский, а скажите-ка мне, пожалуйста. Гомосексуализм, он как, считается только уголовно наказуемым преступлением или это все же болезнь?

– А почему вас интересует этот вопрос, Роман? – Лицо Игоря Викторовича стало растерянным.

– Дело в том, что я иду подозреваемым по уголовному делу. Скоро суд. Не хотите поменяться со мной местами?

– Поменяться местами? – взвизгнул Лизовский.

– Ну да. Именно поменяться местами. Вот посудите сами, – с усмешкой продолжил Рома. – В тюрьме у вас не будет проблем с выбором товарища по несчастью. А рано или поздно вы скорее всего там окажетесь. Стуканет кто-нибудь из загипнотизированных или развязавшихся. А может, менты казачка подошлют. Практика ведь у вас незаконная. Давайте меняться, Игорюнечка. Правда, а?

– Покиньте мое жилье, – Лизовский встал, указывая перстом на дверь. – И больше никогда… Никогда не заступайте за порог этого приличного дома.

– Этого вертепа, Игорюня. Так будет правильнее. И все же вы меня смогли… пусть не вылечить, но уж точно – удивить. Никогда не предполагал, что содомиты верят в Бога.

От Лизовского Рома направился прямиком в бар. Чувствовал он себя омерзительно. Педерасты всегда вызывали у Хузина замешанную на брезгливости ненависть. Сто граммов немного сгладили тягостные ощущения от визита. Рома подумал о тотальном невезении. Пусть он и не горел желанием кодироваться, но данное Зое слово обязывало. Возвращаться домой не хотелось. Рома не любил скандалы в Зоином исполнении. Она превращалась в беспощадную мегеру, сыпала упреками, грозилась разрывом. Сейчас, правда, есть уважительная причина. Доктор оказался ненадежным, развратным человеком. И наверняка в Риге найдется еще хотя бы один ученик Довженко.

Зоя начала атаковать с порога:

– Рома, а мне кажется или я действительно чувствую запах перегара?

– Зоя, всего лишь флюиды.

– Какая прелесть! Кодировался по новому методу?

– Не надо этих издевок. Этот негодяй пытался меня у тебя отбить!

– Рома, похоже, ты окончательно долбанулся. И это цена твоего слова? Это поступок мужчины? Тебя хотели отбить?!

– Мужчина пошел кодироваться от алкогольной зависимости, а попал к педерасту, который решил мужчину совратить. Кодировка – это гипноз. А я не хочу очнуться после гипноза бисексуалом.

– Можно поподробнее?

– Вот-вот! И от этого мудака я сегодня слышал схожую фразу. Пожалуйста, могу поподробнее. Лизовский начал задавать мне вопросы. Сначала все было по теме. Потом этому уроду позвонил любовник Юра…

– Откуда ты знаешь, что ему звонил любовник Юра? Он при тебе общался по телефону с любовником?

– Нет, не при мне. Я подслушал. После разговора с Юрой он возбудился. Начал расспрашивать меня о сексуальных предпочтениях и называть Ромочкой. Пригласил на какой-то слет алкашей в Тервете и с похотливой улыбкой сообщил, что там будет красавец грузин Кахабер. Зоя, ты знаешь, как я отношусь к гомосекам. И тем не менее послала меня в лапы этого упыря. Другой бы на моем месте после такого визита к доктору просто упился. А я принял всего сто граммов водки. В качестве необходимого лекарства.

– Сейчас я позвоню Раечке. Доктора Лизовского мне посоветовала она. Рома, но если окажется, что ты врешь, можешь сегодня же собирать манатки и валить отсюда на все четыре стороны.

На счастье Хузина, Раечка оказалась дома. Из комнаты доносились возгласы удивления.

– Тебе повезло, Рома. Лизовский действительно активный гомосексуалист.

– Еще и активный. Он мог лишить меня девственности. Закодировал бы сразу в двух направлениях. Очень рад, что с лечением пролет. Во-первых, я по-прежнему люблю красивую женщину. Во-вторых, мы сэкономили деньги.

Без журналистики Рома скучал. Тянуло в кафе на первом этаже Дома печати. Хотелось послушать отеческие разносы Матвеича. Гульнуть на редакционной пьянке в честь дня рождения одного из коллег. А еще было тяжело не писать. Рома купил общую тетрадь в ярко-синей клеенчатой обложке. Заносил в нее эссе, стихи. С интересом листал газету, которую раньше применял только в качестве мухобойки, скатерти и заменителя туалетной бумаги. Байки Андрея – заунывные, напичканные штампами – Роман читал с грустью. Чувствовалось, что пишет Андрей только ради гонораров. Следствие, по мнению Ромы, шло вяло. Элеонора Станиславовна инструктировала перед редкими допросами. Перед очной ставкой со Шнапсте настояла на изменении первоначальных показаний.

Гвидо старался держаться бодро. На самом деле чувствовал он себя отвратительно. Не было и дня, чтобы кто-нибудь из коллег его не подначил. Обычно Гвидо доставали вопросами: «Утром измерял?.. Ну как, подросла пиписька комсомольца Шнапсте? Гвидо, он уже дотянулся до звезд?» Одни говорили о таблетках и эспандере. Другие уверяли, что Шнапсте под видом эликсира продали обычный кагор, смешанный с боржоми. Официант подумывал о смене работы.

Появление Хузина в кабинете следователя Шнапсте встретил легкой усмешкой. Все проходило достаточно спокойно, пока Кутырев не задал вопрос: