Слева молот, справа серп

– Если этот балаган не закончится, я вынуждена буду прервать заседание и удалить всех присутствующих в зале.

Зоя с Малюткой синхронно показали Роме сжатые кулаки, несмотря на то что сами давили в себе желание расхохотаться. За их спинами оживленно перешептывались старушки.

– Господи, семь сантиметров. У моего Барсика и того, наверное, больше.

– Может, обрезание сделали неудачно?

– Так ни на еврея, ни на мусульманина вроде как и не похож.

– Ой, девоньки. Вот жене-то не повезло. Небось с фонарем под одеялом ползает.

– Интересно, а в каком состоянии семь сантиметров?

Прокурор обратился к Андрею:

– Подсудимый Марьин, сколько в общей сложности денег вы получили от потерпевшего?

– Шестьсот шестьдесят рублей, товарищ прокурор, – отчеканил Андрей. – Еще шесть рублей – и число зверя.

– Про зверскую нумерологию в другом месте будете рассказывать. Отвечайте по существу. Потерпевший сразу отдал вам всю сумму?

– Нет. Сначала пять сотенных занес, а затем еще сто шестьдесят рублей.

– Товарищ прокурор, но это был розыгрыш, – попытался оправдываться Хузин.

– Я вас не спрашивал, Хузин. Розыгрыш? Это целенаправленное вымогательство денег мошенническим путем. И смею заметить – больших денег.

Слово вновь взяла адвокат Элеонора Станиславовна:

– Уважаемый суд! Потерпевший Гвидо Шнапсте утверждает, что употребление препаратов нанесло тяжелый вред его здоровью. Он жалуется на бессонницу, плохой аппетит, боли в печени. Но в материалах дела отсутствуют документы, а в частности медицинское освидетельствование, подтверждающие это. Может, он вообще перепродал и гонадотропин, и глюкозу.

– Да что вы такое говорите?! – Шнапсте вскочил с места. – Как вы можете? У меня весь анус серо-буро-малинового цвета.

– Товарищ судья, он мало того, что тронувшийся умом лгун, так еще и малообразованный, невоспитанный человек. Анус от ягодиц отличить не может. Это как… Это как куриную отбивную со шницелем перепутать. И по поводу ягодиц – чистейшей воды ложь, – перебил Гвидо Рома.

– Ложь, говоришь, мерзавец?! А я могу продемонстрировать! – Шнапсте принялся расстегивать ремень на брюках, поворачиваясь спиной к заседателям. – Я могу показать, во что превратилась моя задница стараниями этих прохвостов!

На этот раз судья буквально выпрыгнула из кресла. Слетевшие с ее уст слова звучали для официального лица чересчур вольно:

– Сейчас же прекратите этот бардак! – выкрикнула Раупе. – Делаю последнее предупреждение.

– Уважаемый суд, – с еле заметной улыбкой произнесла Элеонора Станиславовна, – у меня еще одно пояснение. В результате проделанной работы мне удалось достать справку, в которой указано, что потерпевший Гвидо Шнапсте перенес достаточно серьезное заболевание, которое, возможно, и стало предпосылкой к этой истории. Товарищ Шнапсте болел менингитом и был признан негодным для службы в Вооруженных силах СССР.

– Считаю, что этот факт не имеет отношения к делу, – перебил прокурор.

– Хорошо, есть другой факт. До того как закончить курсы официантов, Гвидо Шнапсте работал поваром в столовой рижского Центрального рынка. Во время одной из проверок выяснилось, что товарищ Шнапсте пренебрегает всеми требованиями пищевых ГОСТов. Более того, проверяющего он обхамил. После проверки в газете «Ригас Балсс» появилась статья «Котлеты из хлеба», а по ее итогам прошло собрание коллектива, на котором Шнапсте был исключен из рядов комсомола и уволен.

Больше Рома с Андреем в прения сторон не встревали. Их интересовал финал, до которого оставалось совсем немного.

– Подсудимый Марьин, у вас есть что сказать суду? – обратилась к Андрею Раупе.

– Есть… Безусловно есть. Товарищи судьи, товарищ прокурор, товарищи зрители. Бог простит, и вы простите. – И Марьин вместе с батюшкой в зале перекрестились.

– Это все? – удивленно спросила Раупе.

– Все, товарищ судья. Ибо мы предполагаем, а Господь располагает.

Бабушки оценили набожность Андрея.

– Дай Бог, отпустят, – вздохнула самая активная.

– И не говори. Ребятки вроде и неплохие, талантливые. Таким и в журналистике место найдется, и в цирк завсегда примут.

Настал черед последнего слова Ромы. Говорил он с высоко поднятой головой и заложенными за спину руками: