Слеза Шамаханской царицы

Спи, дорогой муж, спи. Я люблю тебя, я верю тебе. И ты меня любишь, я знаю. Скоро пролетят праздные новогодние каникулы, все закрутится как обычно, жизнь пойдет своим чередом...

* * *

Не пошла после каникул жизнь своим чередом. Сразу не пошла, будто кто невидимый провел черту, перечеркнул прежний уклад, образовал в нем явные прорехи. Взять хотя бы их милую, сложившуюся с годами привычку – всегда вместе с работы уходить... Вместе садиться в машину, вместе в магазин за продуктами заезжать, потом подруливать на машине к Сонечкиному садику...

В первый день она, конечно, удивилась, когда обнаружила, что Влад уехал с работы на полчаса раньше, ее не дождавшись. Мог бы и предупредить, если уехать по делам надо, она бы поняла! Даже звонить не стала, обиделась. Так и принесла свою обиду домой в надежде на его извинения-объяснения, да только так и осталась в тот вечер ее обида невостребованной. Ушла, растворилась в долгом и беспокойном ожидании, когда телефон Влада вдруг упорно начал талдычить про недоступность вызываемого абонента...

Нет, он пришел в тот вечер домой, конечно же. Именно такой и пришел – недоступный. Вяло пробормотал извинения, еще что-то про неотложные дела... И сразу ушел спать, будто отгородившись. А утром в глаза не смотрел, все отводил их куда-то, и маялся своей же виноватостью, и злился! И ей тоже – ох как не хотелось вникать в эту его злость-виноватость! Очень уж хотелось спрятать голову под крыло, скукожиться и оттолкнуть от себя... Что, что, собственно, оттолкнуть-то? Правду? Догадку? Недоразумение?

Наверное, в таких ситуациях многие женщины сначала робеют. И не верят. И не хотят верить. Так не хотят, что на прямые вопросы-ответы ни сил, ни смелости не остается. Парализует ситуация организм, заставляет натянуть на себя панцирь прежних привычек, цепляться за них, как за соломинку. Все ведь идет как идет, и слава богу? Вот утро, вот завтрак, вот на работу вместе поехали... А на работе куча бумаг, и суета, и с отчетом не успеваешь, а с утра в налоговую ехать надо, этот самый отчет сдавать! И хватаешься за телефон, привычно кликаешь нужный номер...

– Влад, ты где сейчас? Забери Сонечку из садика, мне часа на два задержаться надо, с отчетом не успеваю!

– Я... Я никак не могу, Лиз... Извини...

Голос тихий, издалека, виноватый. И опять – черт побери! – будто припылен злой досадой. Да что такое происходит, в самом деле? Речь же о ребенке идет!

– Почему не можешь, Влад?! Я же тебе объясняю – у меня отчет...

– Не могу, я же сказал. Позвони Анне Сергеевне, она заберет. Или Максиму с Леной...

– Но маме же с другого конца города надо ехать! А у ребят сессия, они наверняка в институтах! И что у тебя за обстоятельства такие, что ты не можешь?!

– Все, Лиза, я не могу говорить... Извини...

Показалось, короткие злые гудки прошлись дробью по сердцу, и без того измученному растерянностью. Когда мамин телефон набирала, руки тряслись.

– Да, конечно, конечно, я Сонечку заберу, чего ты... Что стряслось-то, доченька? Говоришь, будто плачешь...

– Ничего не стряслось, мам. Устала, работы много.

– А Влад где?

– Он... Он занят.

– Что ж, понятно...

– Что тебе понятно, мам?! Ну вот что, что тебе понятно, ты можешь мне объяснить?!

– Господи, да что с тобой... Ну, занят и занят, и хорошо, что занят... Чего ты так нервничаешь?

– Извини, мам... Я... Я сама не знаю... Извини. Ладно, все, пока. Спасибо, мам...

Нажала на кнопку отбоя, уставилась в окно с полосками жалюзи, рассекающими зимнюю темень. Потом перевела взгляд на Свету, сидящую за своим компьютером тихо, как мышка. Не надо было, наверное, при ней с Владом говорить... И так наверняка по фирме слухи ползут – не все, мол, хорошо и благополучно, как раньше, в семье Вершининых. А что делать – от родного коллектива не скроешься. Все свои, все давно друг друга знают и, вероятно, почуяли идущие от нее флюиды унизительного беспокойства. Нет, никто ничего прямо не спрашивает, но эти взгляды – короткие, противно сочувствующие...

А может, она себе все эти страхи надумала с перепугу? Недаром же говорят – какой беды боишься, ту и притягиваешь. Ну вот с чего она вдруг переполошилась? Подумаешь, не так посмотрели... Да и откуда кому знать, что у них в семье происходит? И что там происходит особенного? Ну, не приехали вместе на работу, как обычно... Ну, не смог вечером ребенка забрать...

– Елизавета Васильевна... – высунулась из-за своего монитора Света, глянула на нее, как показалось, с тем самым явным сочувствием. – Если хотите, идите домой, а я останусь, сама все доделаю...

Нет, ничего ей не показалось. Точно, носится в воздухе унизительное сочувствие. Чтоб Света когда-нибудь сама вызвалась после работы задержаться... Сроду такого не было.

Распрямила спину, улыбнулась, вложила в голос побольше удивленной насмешливости:

– Чего это вдруг, Свет? Откуда такое рвение к работе взялось? Обычно тебя в шесть часов как ветром сдувает...

– Ну... Я не знаю, Елизавета Васильевна... Я просто хотела...

– Ладно, не нужно ничего. Иди домой. Я останусь и все сама сделаю. А за предложение спасибо, конечно.