Слезы Магдалины

– Ты не понимаешь, я должен остановить это! Она... она дает испытание, – Мэтью Хопкинс говорил с убежденностью безумца. – Однажды я оказался слишком слаб. Допустил. Позволил. И что было? Я потерял все, что имел. Теперь я могу вернуть, но только если буду силен. Украсть Бетти? Нет! Теперь я понимаю, что так нельзя. Я – Мэтью Хопкинс!

– Дурак ты, – Джо сплюнул под ноги. – Дураком и помрешь.

Наверное, он был прав, рыжебородый великан, случайный друг, который добровольно взялся помогать и застрял в этом проклятом городке.

Безумие, начавшееся в феврале, продолжившееся слякотным мартом, сломало планы. Теперь молодые девушки почти не покидали дома, а если и выходили, то в сопровождении подруг. Стоит приблизиться, и поднимут крик. А жители городка, который ныне походил на разворошенное осиное гнездо, не станут искать виноватых – на месте пристрелят. Так, во всяком случае, утверждал Джо, и Хопкинс ему верил.

Оставалось ждать.

Новости приносила старуха Мод, ожившая и будто помолодевшая – вот уж истинное колдовство, или Джо, который регулярно наведывался в суд. Хотя читать он не умел, но оказалось, что памятью обладал отменной, и пересказы его были дословны.

«Свидетельствовала Элизабет Бут, восемнадцати лет, которая под присягой подтвердила, что с тех пор, как началась ее болезнь, ее безжалостно преследует сосед, Джон Проктор-старший собственной персоной или его призрак. Также она видела, как Джон Проктор-старший собственной персоной или его призрак преследовал и мучил Мэри Уолкотт, Мерси Льюис и Энн Патнам-младшую, которых он щипал, выворачивал им конечности и едва не задушил. В этом она клянется суду...»[4]

– Они всегда клянутся, только много ли правды в клятвах? – Мэтью спрашивал не столько у Джо, сколько у себя. – Я ведь тоже когда-то верил, а теперь... как быть?

Молчали сны, блестели слезы по невинным душам, которые горели, сами собирая для себя хворост прегрешений. И Абигайль-Бетти была среди них. Пусть не свидетельствовала в суде, чему Хопкинс радовался, но находилась рядом, словно отгороженная китайскою ширмой, но причастная, как и все в Салеме.