Слезы Моря

— Дарэ, прекращайте. Если бы я смог что‑то сделать…

— Позвольте остаться в Храме, магистр Нарис.

— Ночь, нежить…

Я усмехнулась. Нашли чем пугать.

— Мы с Нарисом обещали, что о тебе позаботимся, Трин, — тихо сказал Рэм. — Не трави душу.

Я прикрыла глаза и вздрогнула. В голове моментально нарисовалась картина, как Алэрина поведут через город к проклятой скале, закуют в цепи… Я словно чувствовала мокрый камень под ногами, брызги моря на губах и запах ириса.

Нельзя так. Ал не заслуживает смерти. Разве он виноват, что король подписал договор, а я осталась жива? Нет, конечно.

Но зачем ему Слеза Моря? Почему именно сейчас, когда у нас все так хороню складывалось. Может, дело как раз‑таки в этом и есть? Полагаю, встреча с графом Ритэ не оставила Алэрина равнодушным. И как ни крути, получается, к такому решению жениха подтолкнула я.

Почему он должен расплачиваться?

Глупая — глупая, Трин! Все беды у Алэрина из‑за тебя. Так не должно быть. Но есть. Не исправить. Или же…?

— Трин, пойдем, пожалуйста, — прошептала Лотта.

И я покорно отвернулась от темнеющего нависающего Храма Морского Бога, пошла следом.

Мама всегда говорила, что смерть никого не щадит, перед ней все равны. А как после такого мне теперь жить? Долго и счастливо? Я никогда не умела отпускать тех, кого люблю. Трое суток рыдала, когда Арий ушел на войну, а узнав о его смерти

— заперла сердце на замок. Алэрин растопил, согрел, заставил поверить в чудо.

Он не должен умереть. Не позволю. В прошлый раз стихия меня пожалела, но я знаю, что это неправильно. Жертва в обмен на чью‑то жизнь. Мир не жесток. Просто иначе нельзя.

Каждый раз, когда в мою жизнь приходит что‑то светлое, я спрашиваю себя о том, что готова отдать взамен. Глупо и наивно считать, будто цены нет. За свободу расплатилась страхом, что меня найдут. За жизнь подруги — легла на алтарь Морского Бога. А за мимолетное счастье с Алом — его смертью.

Не смогу я так! И не буду.

Легко ли даются решения поменять свою жизнь? Нет, конечно. Но на душе после того как определилась, стало спокойно. Я чувствовала, что поступаю правильно.

Лотта не выпускающая моей руки из своей, хмурилась. Плакать она перестала, только о чем‑то размышляла. Рэм остановился, едва показались шпили Военно- морской Академии.

— Хочешь, чтобы я остался?

— Нет, Рэм. Спасибо. Побуду одна.

Магистр Нарис обеспокоенно заглянул в глаза.

— Пусть с тобой останется Лотта.

Я кивнула. Зачем спорить? Мое решение не изменится.

Мы распрощались, поднялись в комнату.

— Я ведь не смогу тебя переубедить, да?

Лотта села рядом со мной на подоконник.

— Ты собираешься отправиться вместо Ала на Заброшенный Остров.

Я промолчала. Лгать подруге не хотелось.

— Трин, поговори со мной, пожалуйста.

— О чем?

Слов не находилось. И даже плакать не хотелось.

— Как ты собираешься такое провернуть?

— Покину Академию за час до рассвета…

— Нарис дополнительные чары поставит, однозначно.

— А потом бегом…

— Можешь не успеть.

— И попрошусь вместо Ала…

— Не позволят. Они на него из‑за того, что не разрешил забрать живую воду, злы. — Лотта…

Подруга придвинулась ко мне, вздохнула.

— Нужен план, Трин.

Я удивленно на нее посмотрела.

— Не понимаешь, почему я так себя веду?

— Да, — созналась я.

— Если честно, не вижу смысла, чтобы тебя останавливать, Трин. Могу, конечно, Нарису сказать, но сдается, если ты не поступишь так, как считаешь правильным, то все равно найдешь свою смерть. Чувство вины гложет порой сильнее всего на свете, — вздохнула Лотта. — Да и к тому же… я могу просто позволить тебе сделать задуманное, зная, что у тебя ничего не получится.

— Почему?

— Храмовники сильнее. И ты натворишь глупостей. И Ала не спасешь, и сама будешь мучиться.

Она вздохнула и продолжила:

— Ты останешься жива, но радости это не прибавит. А я… не хочу видеть, как ты день за днем угасаешь. Нет, ты не подумай, Трин, что я желаю тебе смерти.

— Я и не думаю, Лотта.

— Ты сильная и смелая, выкарабкаешься, если захочешь.

— Зачем?

— Вот и я про тоже. Бабушка мне говорила, что иногда близких надо отпускать. Когда она умирала, я держалась за ее руку. Очень любила, не желала, чтобы она уходила за грань. И это ее мучило. Уже потом, когда повзрослела, я поняла, что бабушка была права. Но чего мне стоило, Трин, выпустить ее руку! И я так долго себя винила…

— Лотта, у нас с Алом другой случай. Я не смогу допустить его смерти.

— А я и не о вас говорила, Трин, — грустно улыбнулась она.

— А о ком?

— О нас с тобой. Ты мне дорога, как никто на этом свете. Но сейчас мне придется тебя отпустить.

Лотта закрыла лицо руками и расплакалась. Я ее обняла, чувствуя, что по щекам катятся слезы. Трудно их сдерживать. Почти невозможно.

Так мы и сидели непонятно сколько времени.

— Самое ужасное, Трин, что мне придется тебе помочь… умереть!

— Я тоже никогда не думала, как именно все повернется.

— Трин, я так тебя люблю!

— Ия тебя, ты же знаешь.

— Знаю, — согласилась она.

Лотта поднялась, подошла к шкафу и достала шкатулку с украшениями. Что‑то блеснуло в ее пальцах и исчезло.

— Держи, — она подошла и протянула открытую ладонь.

— Шип розы?

Лотта замялась.

— Не все русалки одинаковы.

— И?