Слёзы навий

— Так нет их. Поговаривают, кто из ведьм успел, те за грань ушли. Сама Верховная жрица по пятам за ними шла, проклятие за собой неся. Кто не успел, где их проклятие нагоняло, там и оставались лежать… А кто, где — одним богам известно. Так и вышло, что неприкаянные, неуспокоенные, вот они и ходят вокруг Храма, — продолжила охотница. — Наши охотники в те земли забредали. Говорят, сами видели, что неспокойное место, проклятое, там не то что ночью, днем вой мертвых слышно.

Аглая поежилась. Охотница улыбнулась.

— Но наших мужиков слушать только. Они ж на мертвых как бабы пугливые. Но места там жуткие, и хоть зверья заповедного полно, а наши туда не суются. Было дело, отправились четверо, хорошие охотники, сызмальства лук да меч в руках держали. — Она помолчала. — Один только вернулся, еле откачали. — Посмотрела в сторону главы, тяжело вздохнула.

Тихон погладил бороду.

— Недаром со Времен Ухода места те обходят стороной.

— И то верно. Но ведь как оно пошло, со Времен Ухода и нет желающих силу ведовскую получить! — глухо прошептала охотница. — Кому хочется в темницах у Китара гнить.

— Да брось ты! — встрял Тихон. — Оно и некому идти! Кого в темницы — то?..

Аглая не слушала домового, вся устремившись к охотнице.

— В темницах?

— А то ж? — ехидная ухмылка скользнула по лицу охотницы.

— Все в Велимире ведают: со Времен Ухода ищет правитель ведьм. Бывало, появится на поселке знахарка, так соглядатаев сбежится… — Женщина покачала головой. — Посуетятся, повынюхивают и пропадут. В знахарях — то силы, почитай, никакой: кто травкой лечит, кто зверем оборачивается. Силы их даже для обычного наговора не хватит. Их и жрица не тронула проклятием. И Китару они без надобности. А ищет он именно ведовской силой одаренных. А откуда тем взяться? Кто ушел, а кто не успел, скитается душой неприкаянной… А ежели кто и появится, так будет бежать куда подальше.

— Зачем Китару ведьмы? — Аглая вопросительно посмотрела на охотницу.

— А то невидаль. Ненавидит он всех ведьм! За предательство Верховной! — и глаза ее нехорошо сверкнули на Аглаю. — Предала она его, к другому ушла, вот он и намерен уничтожать весь их род под корень.

— Да не глупи! — вспыхнул Тихон. — Сколько уж лет с того прошло! Давно и позабылась история, быльем поросла…

Охотница сощурила глаза.

— Отчего ж тогда соглядатаи на Древ напали? Уж не за вашей ли ведьмочкой пришли? — Кивнула на Аглаю, пришпорила коня и отъехала ко второй охотнице.

— Разве ж я ведьма? — Аглая вопросительно посмотрела на Тихона. Тот отвел взор.

— Тихон. — По телу прошел озноб. — Скажи, во мне ведовской дар?

Тихон не ответил. Ника внезапно выгнулась дугой и издала дикий, полный смертной боли вой.

* * *

Тимира трясло. Не просто трясло, а лихорадило. Все тело то сводило судорогой, то вытягивало так, что казалось, сейчас лопнут напряженные мышцы. Иногда его касалась морщинистая рука Тихона, вытирала выступивший на лбу пот, и тогда становилось легче. Домовой подсаживался ближе, рассказывал байки. Прибегал проведывать хорь. Устраивался над головой, тяжко, почти по — человечески, вздыхал. Его хотелось убить. Задушить собственными руками. Хорь смотрел участливо. Лапой лоб трогал. Оторвать лапу, чтобы не тянул к лицу. Однако, когда теплая зверушка прижималась холодным мокрым носом к щеке, становилось легче. Тимир переводил взгляд к соседнему обозу. Там, покачиваясь, сидела Аглая. Вся посеревшая от горя, в потемневших глазах невыплаканные слезы. Стройная беззащитная фигурка. А сколько света она излила в Древе. Свет так и тянет к себе. Манит. От ее вида разгоряченное тьмой сердце Тимира остывает. Но свет ее гаснет, тухнет под тяжестью горя. Тимиру хотелось что — то сказать, прижать к себе и успокоить. И станет легче не только ей, но и ему.

Свет.

Как же не хватает ему света! Он невесело усмехнулся.

— Худо тебе совсем, — голос Ники сочувственный.

Тимир покосился, усмехнулся через силу.

— Да ты тоже не бодрячком выглядишь.

— Душно, — прошептала Ника.

Улыбка сползла с лица Тимира. Он глянул, рядом, кроме него и Ники, никого. Хорь сбежал к Аглае. И Тихон ушел. Марья рядом с Радомиром, по красному лицу главы видно — разговор нехороший. Охотницы неподалеку прислушиваются. Все им интересно, а уж личная жизнь главы… Не повод ли для досужих сплетен.

А Ника — вот она, рядом, слишком бледная. Идет, едва касаясь ногами тропы. Прикоснулась ладонью к его лбу, откидывая его разметавшиеся спутанные волосы. Плетет их в косу.

Холод ее руки пробежал по венам, заставил сердце биться сильнее.

— Верховная?

Тимир бросил взгляд на соседний обоз. Позвать? Сказать? И снова посмотрел на Нику.

— Верховная, — подтвердила та.

— Не избавиться.

— А был ли выбор?

— Ты сама пустила.

— Она обещала.

— Ты веришь?

— Потому я здесь. Защити Аглаю.

— Не могу. — Тимир лежал, вцепившись руками в подстилку не веря разговору. Всяко ожидал, но то, что так… — Кто я против нее?

— Сможешь, если станешь жрецом, — уточнила Ника.

— Не позволит, — бледными губами прошептал Тимир.