Слёзы навий

Сама схватила ее за запястье и выпрямила ладонь. Острое лезвие раскроило мизинец. Тонкая струйка скользнула по подушечке, свернулась в каплю и стекла в воду. Рябь разгладилась, проглатывая каплю, и тут же взбурлила. Потемнела. Старуха нахмурилась, но вода изменила цвет на ярко — синий. Брови старухи взметнулись вверх. Вода стала искристой, золотистой, словно шампанское. Старуха с недоверием посмотрела на Аглаю.

— Ишь оно как… — Нахмурилась и направилась к стеллажам, оставив Аглаю одну. Вернулась быстро, неся с собой толстую рукопись.

— Твое! — сунула в руки Аглаи.

— Я ведьма?

— Однозначно!

— Так я ж слово не знаю.

— А тебе и не надо! Тот, кто это оставлял, — кивнула на рукопись, — догадывался, как все сложится. — Она постучала пальцем по виску. — Там есть кое — что. И «слово» там…

Она махнула рукой, и купель пропала, оставив только камень. Аглая положила на него рукопись, та слегка дрожала и звенела в ее руках.

— Что делать дальше?

Старуха не ответила. Аглая оглянулась, в зале никого не было. Горели в лампах огоньки. Взирали на нее лики с икон.

Аглая задумчиво посмотрела на рукопись. Пожелтевшие от времени листочки с завернувшимися краешками. Аглая попробовала положить руки на рукопись. Может, что — то почувствует, и «слово» само встанет в памяти? Не встало. Мало того, ладони будто иголочки пронзили. Аглая ойкнула и руки убрала.

— Ничего не вспоминается! — крик пронесся эхом и пропал в своде храма.

И что дальше? Каждая приходящая ведьма оставляла здесь свою историю. Аглаина, выходит, вот она. Лежит перед ней, звенит так, что уши закладывает. Только как ее получить? Аглая вертела рукопись в руках. Звон слишком громкий. И мочи уж нет его слушать. В висках стучит. И вся зала будто кругом пошла. Поплыли стеллажи у стен, ряды стали неровными.

«Это от перенапряжения!» — Аглая покачнулась. Успела ухватиться за камень. Вот тебе и ведьма! А сколько пафоса — то в слове. Ведьмы! Аглая усмехнулась. За грань головы сложили! Обитель покинули, в другие миры направились. И что за сила такая ведовская, ежели сами себя отстоять не смогли? М — да!

«…извела меня кручина, подколодная змея. Догорай, моя лучина, догорю с тобой и я…»

В голове шум.

«Кто сказал — не смогли? Другое дело — не захотели. Могли в Обители закрыться, артефактами воспользоваться, пол — Велимира бы вместе со жрецами полегло!»

— А чего ж не положили! Себя не пожалели, а людей и жрецов пожалели…

Вздох, тяжелый.

«Так любила ж… Как же его… Рука не поднялась».

Аглая растерялась.

— Китара любила? Он же предал!

«И что ж с того? А ты разве сразу поверила, что Игнат бес? До последнего хваталась за уже пропавшие чувства. Вот и я… До последнего любила».

— А когда любовь закончилась?

«Любовь не закончилась. Надежда пропала. Когда Гаяна пришла… Историю мне рассказала… И потребовала Миро вернуть. А я как могу, ежели он никогда мне не принадлежал… Не поверила. Обещала наутро прийти за ответом… Тогда — то я тех, кто остался, собрала да за грань повела. Да только не все пошли. У кого семьи здесь, кто просто не привычен был к чуждым. Уже у грани слышала, как проклятие жрицы по следу идет. И она вместе с ним. Я силу вложила в последнее заклятие, вязь пустоши заговорила, чтобы оградиться от жрицы. Слышала вой ее, когда она в вязь попала. А выбраться из нее без силы ведовской невозможно».

— Ты оставила ее там?

«А был выбор?»

— Она умерла в этой вязи… — Ужас скользнул в голосе.

«Мертва телом, дух в заточении остался. Я грань в Велимир и закрыла. Стражи пустоши не должны были пропускать ведьм. Опасно им в Велимире стало. Кто ж знал, что она вызвать ведьму из — за грани сможет. А с ней и ты пришла. Связала вас судьба».

Аглая молчала, смотря на открытую рукопись. Вот как вышло, что навья жрицы оказалась в теле Ники. Она попала в ту самую вязь. А Аглая их вытащила.

— Это можно исправить? Вернуть Нику?

«Исправить? Вернуть?» — задумчиво.

Рукопись осветилась серебристым. Свет разлился, заполонил залу, поглощая храм. И уже ничего не было. Все пропало. Зала, огромный валун. Стеллажи за спиной и иконы расплылись в ярком сиянии.

Аглая стояла, смотря в зависшую в воздухе рукопись, и видела. Забытые воспоминания.

Улица, она ее почти и не помнила. Узкая, с чередой четырехэтажных домов и запахом сдобы, ее готовили на углу в маленьком синем вагончике. Он стоял рядом с магазином. Аглая в детстве часто ходила туда с мамой.

«Алька, не дергай за руку».

Мама! На глазах выступили слезы.

«Я боюсь собаку».

«Она не тронет, подожди здесь, я зайду в магазин».

И уходит, оставив ее одну.

Собака в нескольких шагах, привязанная к перилам. Щерится. Рычит.

Аглая сторонится.

«Не лай, не пугай меня». — Пес делает стойку, внюхивается и вдруг садится на задние лапы, высовывает язык, смотрит доверительно.

Мама выходит через пару минут. Аглая гладит пса по голове, тот заглядывает ей в глаза. Добрый пес.

«Я же говорила, не бойся». — Мама улыбается, берет за руку и уводит.

По страницам проходят серебристые волны, открывая новую картину.