Слезы навий

– Жрецы богам молятся, те их слышат, я же только слово знаю. Вот помолится жрец, и будет урожай, я же только просить могу у мира вокруг, у природы. Вставай, голубушка, поднимайся. Утро пришло, солнышко! Аля, вставай! Услышали боги жреца, тебя природа услышала! Принял тебя мир здешний! Сплелись силы! Вставай, поднимайся, солнышко ясное! – Но ноги не слушаются. Свет сжигает все вокруг, весь мир, то, что было и будет. Так хорошо в нем, хорошо и спокойно. Вот, значит, что такое смерть! – Поднимайся, голубонька моя!

– Мне хорошо, бабуля, я не хочу вставать.

– Аглая!

Звон в ушах, разбивающий солнечный свет на миллион осколков.

– Аглая! – Тихон тряс ее за плечи, стирая с морщинистого лица слезы. – Вставай, Аглая!

Она проморгалась:

– Где все?

Тихон махнул рукой. Шмыгнул носом, прижимая к себе хорька.

– Вставай, – протянула ей руку Данка. – Уходить вам пора.

– Куда уходить? Что произошло?

Тихон бросил вопросительный взгляд на Данку, та вздохнула:

– Сила выплеснулась…

– Тимир!

Данка покачала головой:

– Ты! Дар в тебе. Жаль, не переданный.

Аглая, не понимая, смотрела на Данку.

– Нет времени объяснять… – та не договорила.

– Жива? – Радомир отстранил Данку, упал на колени перед Аглаей. Провел по ее лицу окровавленной рукой. – Прости!

Тихон схватил было его руку. Но тот отстранил старика:

– Не обижу.

Взял Аглаю на руки и понес к спешно собирающемуся обозу, положил на теплые шкуры.

– Селяне очухаются, разбираться не будут. С нашим приходом бесы явились… Они бы просто отдали нас… а теперь…

– А Ника, Тимир, где они?

Радомир бросил на Аглаю сочувственный взгляд и, опустив голову, отступил.

Аглая попробовала приподняться и не смогла, спину ломило. В голове стоял гул.

– Ника, – сипящим голосом позвала Аглая, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Ответом стал тяжелый вздох Тихона, усевшегося в ее ногах.

Глава девятая

Сквозь сумрачное небо не пробивалось солнце. Тяжело била о камни колесами телега. Столь же смурые охотницы ехали рядом с обозом, понурив головы. Марья не смотрела на Аглаю, но той и не нужно было видеть ее лицо. Один из охотников лежал в соседней телеге, уже никогда он не увидит света. Там же рядом с погибшим лежал Тимир, бился в горячке, до Аглаи долетали стоны и вскрики. Радомир подъехал всего раз, кивнул охотнице, сидящей рядом с Аглаей, та покачала головой. Глава понукнул гнедого и отъехал в начало обоза. Марья проводила его тяжелым взглядом, но догонять не стала.

Аглая смотрела в лицо лежавшей рядом Ники. Бледное, безжизненное лицо. Ника все еще сжимала в руке тонкий кинжал. Жуткий оскал запечатлелся на ее лице. Аглая не плакала. Не могла. Осторожно вытащила из рук подруги кинжал, прижала его к груди.

– Не жиличка, – прошептала Тихону одна из охотниц. И от этих слов Аглае захотелось выть, но ком в горле не позволял.

– Должна выжить, – шептала она в лицо Ники. – Ты должна выжить, – гладила по слипшемуся от крови ежику волос.

Хорек жалобно тыкался в колени Аглаи.

– Пойду я Тимира посмотрю, – шепнул Тихон, спрыгнул и посеменил к другой телеге.

– Не довезем до Нугора! – не сдержалась подъехавшая Марья.

Аглая бросила на охотницу злой взгляд:

– Обязательно довезем. Она сильная. А там знахари есть, вылечат!

– Ты и сама дар имеешь, – укорила та. – Вон силы-то сколь выплеснула, все бесы испарились, будто и не было, так чего ж не вылечишь?

Аглая отвернулась. Если бы только Марья знала, как неистово молилась она всю оставшуюся ночь. Как пыталась вспомнить хоть что-то из бабушкиных заговоров. Или почувствовать то светлое, теплое, что струилось через нее в Древе. Как заливала студеной водой последние собранные Талой травы и вливала в холодные губы Ники. И вспоминался прощальный завет Данки: «Верь, в тебе сила…»

Она верила и молилась. Но, видимо, не права была добрая хозяйка.

– Нет в ней знаний. Сила есть, а знаний нет, – вставил вернувшийся Тихон, залезая в телегу. – Да и не каждый знающий тут возьмется. Ишь, как порвали. – Он коснулся тяжело вздымающейся окровавленной груди Ники. Та вдруг судорожно выдохнула и открыла глаза:

– Где Тимир?

– В соседней телеге! – Аглая схватила руку Ники, начала тереть, дыша на холодные пальцы. Тихон охнул. Аглая скинула с себя плащ, подсунула под голову Ники, та попыталась благодарно улыбнуться, но лицо тут же исказила мучительная гримаса:

– Жив?

Аглая отвела взгляд:

– Да… пока…

– Алька, ты его до Обители доведи! Именно ты… Без тебя ему никак… – горячо зашептала Ника и выгнулась от боли.

– Что ты говоришь? – Слезы наползли на глаза. – При чем здесь Тимир? Ты должна поправиться! Будет он жрецом или нет, мне все равно!

– Алька, ты мне обещай! Тимира доведи! Он обязательно должен…

Аглая уронила голову на плечо Нике.

– Ты не плачь. Все будет хорошо со мной, с тобой. Мы домой вернемся… Главное, Тимира… – не договорив, смолкла. Глаза подернула пелена.

Аглая вцепилась в руку Ники.

– Не надрывайся так, – тихо шепнул Тихон. – В горячке она. Ни ты, ни я помочь не можем… – Он внимательно смотрел в лицо умирающей. – И никто уж не может…