Слезы темной воды

Он снял свой оранжевый комбинезон, надел костюм и сел на скамью ждать, пока его заберут помощники шерифа. Через несколько минут они появились и повели его в фургон. Он был единственным, кто присутствовал на слушаниях. Его люди уже пошли на сделку с судом, пообещав свидетельствовать против него ради смягчения приговора. Их держали в другой тюрьме, он не знал, где именно. По словам Меган Деррик, его адвоката, их показания совпадали, что не удивляло его. Как только в океане Мас бросил в его адрес обвинение, он понял, что все они укажут пальцем на него. Но это не имело значения. Он знал, что делать. Каким-то странным образом выходило так, что их обвинения для него были полезны. Это давало ему рычаг для давления на суд.

Поездка в федеральный суд в Норфолке заняла сорок пять минут. Помощники шерифа припарковались на стоянке позади здания и провели его внутрь, где передали в руки федеральным маршалам, которые сопроводили его в отдельную комнату: здесь он должен был ждать, пока не соберутся все участники слушаний. Когда время пришло, пожилой седовласый маршал с кривой улыбкой повел его наверх в зал суда. Это было самое красивое помещение из всех, какие Исмаилу приходилось видеть вне мечети: украшенный потолок вдвое выше, чем бывает обычно, гигантские окна с красными шторами, декоративные лампы, бюсты, портреты на стенах, повсюду темная древесина – в галерее, вокруг судейской скамьи и у столов перед барьером.

Меган ждала его на стороне защиты вместе с группой партнеров и помощников. Приветствуя, она обняла его, он ответил ей улыбкой. Раньше, особенно часто это случалось в самом начале, он сомневался, что ей можно доверять, но так и не увидел в ней даже намека на обман. Она была умна, прямолинейна и знала свое дело в совершенстве. Все, от судьи и федеральных прокуроров до маршалов, уважали ее, и, в отличие от ее брата Пола, она не выдвигала ему никаких условий.

Вскоре после того, как Исмаил занял свое место, секретарь встал и трижды ударил молотком.

– Прошу встать! Председательствует достопочтенный главный окружной судья Соединенных Штатов Мэриан Маккензи. Прошу садиться и соблюдать порядок.

Судья Маккензи вошла в зал, прошествовала к скамье, поднялась по ступенькам и заняла свое место на среднем из трех стульев с высокой спинкой. Это была красивая темнокожая женщина с круглым, как луна, лицом, выдающимся лбом и полными сочувствия глазами.

– Если у кого-то возникли вопросы, – начала она, – судья-магистрат сейчас на больничном, и обвинение буду предъявлять я сама. – Она посмотрела поверх роговых очков на представителей стороны обвинения, Клайда Баррингтона и Элдриджа Джордана. – Суд готов начинать?

– Суд готов, ваша честь, – ответил Баррингтон.

Судья повернулась к Меган:

– Защита готова?

– Готова, ваша честь, – кивнула Меган.

– Хорошо. – Судья обратилась к Исмаилу: – Господин Ибрахим, как ваш адвокат, несомненно, вам сообщила, суд в вашем деле выдвинул заменяющее обвинение, назвав вас единственным ответчиком. Госпожа Деррик отказалась от формального предъявления обвинения, но я собираюсь зачитать обвинения и приобщить их к протоколу, прежде чем выслушать ваше заявление суду. Вам это понятно?

Исмаил встал.

– Да, ваша честь.

После этого он стал слушать список преступлений, в которых его обвиняли: пиратство, признанное международным правом; заговор с целью захвата заложников, повлекший смерть; захват заложников, повлекший смерть; заговор с целью похищения людей, повлекший смерть; похищение людей, повлекшее смерть; заговор с целью совершения насильственных действий в отношении экипажа морского судна, повлекший смерть; совершение насильственных действий в отношении экипажа морского судна, повлекших смерть; использование, транспортировка, демонстрация и приведение в действие огнестрельного оружия, повлекшие смерть; нападение на федеральных должностных лиц и служащих с применением опасного для жизни оружия; убийство и покушение на убийство в границах особой морской и территориальной юрисдикции Соединенных Штатов.

От такого размаха обвинений у Исмаила пошла кругом голова. Ему с трудом удавалось бороться с ощущением вины. В первые дни после перестрелки оно, бывало, захватывало его, кинжалами впивалось в сердце. Однако со временем угрызения совести превратились в холодную боль. Что бы ни случилось – даже если Квентин полностью выздоровеет, – эта боль никогда не покинет его. Кровь мальчика и отца Квентина останется несмываемым пятном на его душе.

Покончив с перечислением, судья снова обратилась к Исмаилу:

– Господин Ибрахим, признаете ли вы себя виновным по этим обвинениям?

Несмотря на душевную боль, Исмаил произнес:

– Не признаю, ваша честь.

– Также сторона обвинения приобщила ходатайство о назначении вам высшей меры наказания в случае признания вас виновным в совершении какого-либо из преступлений, за которые законом допускает подобное наказание. Ваш адвокат вам это доступно объяснила?

– Да, ваша честь, – протянул Исмаил.

– Спасибо, господин Ибрахим, – сказала судья, и Исмаил опять сел.