Слияние истерзанных сердец

Много лет в лесу было тихо, но вот уже несколько месяцев, как по округе ползут разные слухи. Мужчины перешептываются в пивной, боясь накликать беду на свои головы. Ник не хотел об этом поминать, но он собственными глазами видел, как в День урожая темные тени двигались в направлении Гордичского леса.

Надежда блеснула ему вдруг из-за грозовых туч его подозрительности. Томазины там не было. Она приехала в Кэтшолм только через три недели.

А вдруг он ошибся на ее счет? Если он неправ и она не имеет ничего общего с шабашами в Гордичском лесу, почему же не поверить и во все остальное, что она ему говорит? Неужели он так слеп, что все перепутал?

Томазина удивилась, как быстро наступило утро. Несмотря на все свое отчаяние, после ухода Ника она незаметно для себя заснула.

Осторожно притронувшись к шишке, которая еще болела, но уже не так сильно, она лишь пожелала, чтобы все остальные ее мучения миновали так же быстро.

Томазина готова была поверить во все, что Ник говорил о Лавинии, но ей было невыносимо больно, когда он соединял ее с матерью в своем воображении. Когда-то он верил, что она сама по себе. И любил ее. Они были друзьями, пока он не узнал, что Лавиния соблазнила его отца…

Боясь наступающего дня, Томазина медленно приводила себя в порядок. Лавинию обвиняли в стольких страшных грехах, заодно приплетая к ним и ее дочь, что Томазина еще не привыкла воспринимать это спокойно. За десять дней она узнала Бог знает сколько нового, однако то, что ее мать умела колдовать, давало пищу для новых и очень неприятных размышлений.

Томазина бросила гребень и одним прыжком оказалась возле сундука. Она открыла потайной ящик, вытащила книгу матери и стала ее листать, пока не нашла описание уже попадавшегося ей цветка. На сей раз она прочитала его от слова до слова.

И испугалась.

Если у нее найдут эту книгу, то справедливо решат, что Лэтама отравили с помощью этого цветка, высушенного и подсыпанного в какое-нибудь кушанье. Томазина с необыкновенной ясностью вспомнила все, что видела за столом. Тогда она не обратила на это внимания, а теперь поняла, что Лэтам страдал в точности так, как должен был страдать отравленный описанным в книге Лавинии цветком.

Он тер глаза… Помутнения, видение в желтом цвете… Он уходил из-за стола… Понос. Он морщился и держался за живот… Сильные боли. Потом его вырвало, он дрожал всем телом, и наконец начались конвульсии. Картина отравления та же, что описана у Лавинии. Томазина сидела далеко и потому не знала, частило ли у него сердце, но в остальном она не сомневалась. Кто-то отыскал описанную в книге Лавинии ядовитую траву.

Томазина оставила книгу па полу возле сундука и отправилась на поиски Вербурги. «На этот раз она мне все скажет! – поклялась себе Томазина. – Я не позволю ей запутать меня бессмыслицей.» Последние два дня она внимательно следила за Вербургой и поняла, что старуха не глупее любого в Кэтшолме.

Она нашла Вербургу на полпути между спальней Фрэнси и спальней Констанс.

– Вербурга, тебе все еще нужна книга моей матушки?

– А-а-а-а-х…

Алчность мелькнула в глазах старухи.

– Сначала ответь на мои вопросы.

Вербурга сощурила маленькие глазки, но потом коротко кивнула:

– Пойдем со мной.

И она повела ее к спальне Ричарда Лэтама.

– Только не здесь, – сказала Томазина, отворачиваясь от трупа, лежавшего на кровати.

Спальня Ричарда Лэтама была вся завешана черной материей, тем не менее с первого же взгляда было ясно, что это спальня богатого человека. Кресла, ковры, подушки – все было высшего качества. К тому же в комнате побрызгали духами, чтобы перебить запах мертвого тела.

Вербурга фыркнула и дотронулась до чего-то на стене. Сразу же узкая панель отодвинулась, и Томазина увидела каменные ступени, ведшие вниз.

Удивленная Томазина последовала за старухой. В небольшом углублении были свечи, а выше на полочке стоял небольшой железный ящичек. Томазина хотела было остановиться и посмотреть, что в нем, но ей пришлось идти, чтобы не отстать от старухи. Она едва видела, куда ставить ноги, но, придерживая юбки, отвоевывала у потайного хода шаг за шагом.

В самом низу они уперлись в стену.

Томазина дрожала. Было так тихо, что ее собственное дыхание казалось ей слишком шумным.

Она уже начала ощущать страх, как бы ее не погребли навсегда в этом каменном мешке, но Вербурга опять коснулась какой-то кнопки, и стена подалась, открыв ход в подземный туннель.

На сей раз Томазина не торопилась. Она поморщила нос от запаха сырости и гнили.

– Где мы?

– Дедушка миссис Фрэнси, старый сэр Фрэнсис, еще помнил времена, когда бароны нападали друг на друга. Ну, и когда он перестраивал дом в правление короля Генриха, он позаботился о надежном укрытии.

У Томазины не было другого выхода, кроме как послушно плестись за старухой, если только она не хотела остаться под землей и в полной темноте. Она отмахивалась от паутины и с ужасом смотрела на грязные стены с ненадежными деревянными подпорками. Низкий потолок кое-где угрожающе осыпался.