Слияние истерзанных сердец

– Почему ты обвиняешь меня в этом страшном убийстве? Если бы даже я действительно мечтала наказать Лэтама за все зло, причиненное им моей матери, почему ты так уверен, что я занималась черной магией? Ты же знаешь, что это запрещено всем добрым христианам!

Она не думала, что его голос может быть еще холоднее. Оказывается, может. Он больше ни в чем не сомневался.

– Ты – дочь своей матери. Ты такая же, как она и душой, и телом. Почему же я должен верить, что ты не участвовала в ее злых действах?

– Злых действах? – еле слышно прошептала Томазина.

– Твоя мать варила всякие снадобья и занималась колдовством, когда жила в Кэтшолме, – сказал Ник Кэрриер.

Лавиния Стрэнджейс была ведьмой.

9

Несмотря на то что Фрэнси всю ночь не выходила из спальни после смерти Ричарда Лэтама, спала она мало и большую часть времени провела в размышлениях о похоронах, которыми наслаждалась от души. Естественно, больше всего ее пленяли не повернутые к стене зеркала и не траурные черные комнаты, а то, что Констанс, хочется ей этого или нет, придется одеться в черное. Сама она чуть ли не полжизни проходила в трауре по едва знакомому мужу, тогда как Констанс, наследница Филиппа Раундли, могла одеваться, как хотела.

– Агнес! – позвала она горничную, – сходи к Констанс и проверь, чтобы там все было убрано черным. Потом помоги Вербуpгe вынести все платья. Пусть их как можно скорее перекрасят в черный цвет.

Фрэнси не слышала, как Агнес покинула спальню. Она решала, перчатки или шарфы подарить тем, кто будет нести гроб. О еде и вине позаботится Ник, и о траурных одеждах тоже. Он наверняка знает, где лежат черные седла и уздечки, купленные когда-то для похорон отца. Нечего швыряться деньгами!

Она взяла ручку, чернила и принялась составлять список тех, кто будет участвовать в похоронной процессии. Во главе ее, конечно же, будет Майлс, но Фрэнси хотелось, чтобы явились все мелкопоместные дворяне. По крайней мере, все, кто был на свадьбе, должны быть и на похоронах, даже напыщенный дурак Эдуард Парсиваль.

– Фрэнси!

Она подняла голову и увидела вошедшего Генри Редиха. Наверное, впервые в жизни она почувствовала себя не в настроении для любовных утех.

– Нам надо поговорить, – произнес Редих.

– Только не сейчас.

– Сейчас. Я хочу знать, есть ли хоть капля правды в слухах.

– В слухах? Каких слухах?

– О смерти Лэтама. На кухне говорят, что его отравили. Ник Кэрриер запретил доедать то, что осталось от свадебного обеда. И к тому же послали за коронером.

Расстроенная Фрэнси отложила лист бумаги и уставилась на Генри Редиха. На нем был такой старый и вытертый дублет, что даже локти просвечивали сквозь сносившуюся ткань. «Надо заказать для него новый, – решила она. – Ярко-желтый. Секретарь вовсе не обязан носить траур по своему патрону, зато в Кэтшолме будет хоть одно светлое пятно.»

– Фрэнси, ты меня слышишь? Подозревают, что его убили.

– Что? А, Ричарда! Да. Мне кажется, я должна была быть готова к чему-то подобному. Ужасно, если даже мертвый он доставит нам столько же хлопот, сколько доставлял живой.

Она замолчала и стала ждать. Генри избегал ее взгляда, и голос у него дрожал, когда он вновь заговорил:

– Всех будут допрашивать, чтобы выяснить причину убийства.

– Ты думаешь, я его убила? Ну и осел же ты, Генри!

Она удивилась, что не замечала этого раньше. Наверное, он отводил ей глаза своим высоким ростом, белокурыми волосами и всегдашним желанием угодить.

Сейчас же он весь затрясся от страха так, что даже говорил с трудом:

– Ты в-в-ведь б-б-б-была его люб-б-б-бов-ницей.

Печально улыбаясь, Фрэнси привлекла его к себе и погладила по спине.

– Надеюсь, ты никому этого не скажешь.

Редих судорожно сглотнул.

– А ес-с-с-сли н-н-не я один об этом знаю?

Фрэнси сжала пальцы в кулак и сильно стукнула его по плечу, глядя ему прямо в глаза.

– Я здесь хозяйка, а здешние люди хранят верность Блэкберну. Никто меня не выдаст.

– Не будь так самоуверенна! – В волнении он схватил ее руку, чтобы предупредить следующий удар по плечу. – Если это выйдет наружу, что тогда? Если хоть кто-нибудь заговорит, если Парсиваль докопается, – меня тоже втянут в это дело. Нет, Фрэнси, я тебя не виню. Кто лучше меня сможет тебя понять, даже если ты его и убила? Но нам надо договориться прежде, чем начнутся допросы. Если мы будем держаться одной версии и если не будет никаких улик…

Фрэнси досадливо высвободилась из его рук.

– У тебя было не меньше причин убить Ричарда, чем у меня.

Редих отпрянул от нее.

– Но я этого н-н-н-не делал!

– Не знаю. – Ричард всегда говорил, как приятно издеваться над Редихом; Фрэнси подумала, что он, возможно, был прав. И она поддразнила его. – Ты хотел владеть мной один, а Ричард тебе мешал.

– Но…

– Неплохой мотив для убийства. Ты, уж не знаю почему, решил, что можешь получить мою руку и мои земли.

– Фрэнси, как ты могла подумать, что я…

– А как ты мог подумать, что это я – хладнокровный убийца?

Он принялся было просить прощения, но Фрэнси он уже надоел.

– Уходи. Дай мне его оплакать.

– Оплакать?! Лэтама?!