Слияние истерзанных сердец

Мгновенно он почувствовал, как его охватило страстное желание. Он хотел прикоснуться рукой к ее темным волосам, прижаться к ее теплому телу. Он сам не понимал себя. Как он мог хотеть заняться любовью с женщиной, которую подозревал в убийстве?

Он должен уйти! Должен встретиться с ней в другой, более безопасной обстановке, где ему не придет в голову мечтать об ее объятиях. Он попытался напомнить себе, что она дочь своей матери… Но почему-то из-за этого ему еще меньше хотелось уйти.

Томазина открыла глаза.

Даже сонная, даже с больной головой, она не сомневалась, что видит Ника. И выражение глаз у него было как раз такое, какое бывает у мужчины, когда он хочет женщину.

– Встань. Нам надо поговорить.

Пока она одевалась, она слышала его сердитые шаги в коридоре.

Томазина села в кровати, и боль в голове напомнила ей, что она не собиралась спать, а лишь хотела полежать с закрытыми глазами. Помедлив – правда, всего одно мгновение, – она отодвинула полог. Ник зажег вторую свечу и теперь стоял в комнате возле окна, глядя на темный двор.

– Ник…

Он сжал кулаки.

– У меня есть к тебе несколько вопросов.

Стараясь поменьше двигать головой, Томазина слезла с кровати и подошла к нему.

– Каких вопросов?

– Это касается твоей матери.

Томазине хотелось скрыть горечь, но это ей не удалось.

– Наверное, ты знаешь ее лучше, чем я.

– А в Лондоне? Она занималась там колдовством?

– Я тебя не понимаю. Постарайся говорить пояснее. Иначе я не смогу тебе ответить.

Она чувствовала, что он необычно напряжен, потом увидела, что у него потемнели глаза, и услышала его прерывистое дыхание.

– У нее была кладовая в Лондоне?

Ответ он прочел в ее глазах.

– Так я и думал. Она лепила восковые фигурки?

Томазина не поняла.

– У нее был дар к рисованию. Она рисовала цветы, иногда портреты. Я тоже иногда рисую, – грустно улыбнулась она. – Я всегда думала, что хотя бы этот дар унаследовала от нее.

– Еще какие дары ты унаследовала от нее?

Томазина не успела ответить, как он схватил ее за плечи и почти прижал к себе. Она вскрикнула от боли, но он даже не подумал извиниться.

– Клянусь всем святым, – прошептал Ник, – ты меня околдовала.

Потом он стал ее целовать, и Томазина поддалась ему. Она забыла о боли в голове, чувствуя его губы на своих губах, на щеках, на шее.

– Ник, – сказала она, не узнавая своего голоса. Огнем вспыхнуло ее тело, и она отдалась своему счастью. – Ох, Ник…

Расставив ноги для равновесия, Ник провел ладонями по ее спине и вдруг крепко обнял ее.

– Ведьма, ты у меня будешь гореть, – прошептал Ник. – Еще как сгоришь, если тебя не повесят!

Томазина испугалась. Что-то было не так…

– Подожди, Ник.

Она помотала головой, чтобы прояснить мысли, и тотчас вновь почувствовала прилив боли. Теперь у нее болело еще и все тело, жаждавшее любви. Томазина отодвинулась от Ника и скрестила на груди руки. На лице Ника она не увидела ни любви, ни страсти. Он не мог скрыть злости, потому что опять желал ее, хотя всеми силами противился этому.

– Зачем ты пришел? Зачем расспрашиваешь о моей матери?

– Ты не догадываешься? – Ник тоже подался назад, и его голос звучал холодно как никогда. – Ричард Лэтам умер не своей смертью.

– Его убили?

Ник кивнул.

– Господин Парсиваль трус, но и он так просто не отмахнется от того, что здесь случилось. Скажи, Томазина, ты сумеешь его околдовать, если он обвинит тебя в убийстве?

Наконец-то она поняла! Ей вдруг показалось, что она тонет в ледяной воде. Опять все пошло прахом… Когда Ник говорил, что она его околдовала, он и вправду имел в виду колдовство. Он и в самом деле считает, что она ведьма.

– Ты сошел с ума!

– Два дня назад кто-то положил Ричарду в кабинет восковую фигурку. Я видел, как ты входила к нему. Думал, у тебя с ним свидание, а дело, видно, совсем в другом.

– Я искала у него письмо.

– Покажи его.

– Не могу. Я его не нашла.

– Опять лжешь.

Томазина хотела было рассказать Нику, как письмо попалось ей на глаза, но испугалась, что в теперешнем настроении он вообще Бог знает что подумает. Не посмела она сказать и о том, что видела в кабинете Майлса.

– Ник, я не лгу!

Сомнение появилось в его глазах и тотчас исчезло. Томазина всем своим существом чувствовала, что он мучается, разрываясь между желанием поверить ей и страшными подозрениями, которые заронила в него ужасная смерть Лэтама. Ник сражался с ней, потому что никак не мог справиться с собственными демонами.

Поняв это, Томазина не успокоилась. Он все еще обвинял ее, сжигая взглядом.

– Я видел тебя в кухне. Ты возилась с едой, потому что фигурка оказалась бессильной? Или ты просто-напросто всыпала ему яд?

– Я ничего не знаю о фигурках, о колдовстве, о ядах, и хотя я терпеть не могла Ричарда Лэтама, я не желала ему смерти.

– Не желала?! Даже когда обвиняла его в убийстве своей матери? Мне кое-что известно о женщинах с фамилией Стрэнджейс. Ты так же любишь мстить, как любишь плотские удовольствия.

«Не может быть, чтобы это было не во сне, – думала Томазина. Это просто кошмар! Я сейчас проснусь.»

Она протянула руку к Нику.