Слияние вод

- Преклоняюсь перед твоею чистотою, ханум. Часто я спрашивал себя: есть ли на свете еще хоть одна такая очаровательная женщина? И пришел к выводу, нету, нету... Счастливый Гараш! - И, потупившись, Салман протяжно вздохнул.

Майя с досадой поймала себя на том, что слова Салмана ей приятны.

А тот продолжал:

- Поразительное дело, ханум! Есть люди, которых без угрызений совести могу сравнить с животными: работают, спят, насыщаются, опять укладываются спать, опять садятся за стол. И представьте, жизнь расточает им все блага. Как говорится: паршивый козел утоляет жажду из чистого родника. Но есть и такие - их, правда, меньшинство, - которые терзаются сомнениями и стремятся к благородным деяниям, никогда не достигают счастья, уходят из жизни разочарованными. Но если счастье улыбнется и они наткнутся в лесу жизни на родник, то, прежде чем припасть к нему пылающими губами, благоговейно опустятся на колени перед источником живительной влаги...

- Почему ты так говоришь? - удивилась Майя. - Тебе ли жаловаться? Разве ты страдаешь от неудовлетворенных желаний?

- Да, да, ханум, сердце мое страждет и ноет.

- Не по Першан ли?

Салман запнулся, глаза его забегали, и Майя решила, что угадала правильно.

- Да ты с нею говорил? Объяснился?

- А о чем тут говорить? - жалобно спросил Салман. - Осенью пошлю сватов - либо да, либо нет. Примет кольцо - значит, согласна. И на этом спасибо. Откажет - тоже спасибо. Эх, ханум! - И он с отчаянным видом тряхнул головою. - Мое горе в том, что я полюбил женщину, которой никогда не посмею признаться в своих чувствах.

- Не похоже, что ты такой беспомощный. - Майя с сомнением поглядела на Салмана. - Борись! Борись за любимую, - в жизни без борьбы ничего не дается!

Но Салман, сморщившись, словно от непереносимой боли, продолжал уныло твердить:

- Нет, ханум, я уже погиб, мне надеяться не на что...

Майя пожала плечами и пошла по тропинке к арыку, Салман, ведя в поводу лошадь, последовал за нею.

- А ты довольна своим трактористом? - неожиданно спросил он.

Да, Майя счастлива. Пусть Салман это навсегда запомнит сам и другим скажет: Майя счастлива, Гараш и она любят друг друга.

- Еще бы! - Салман ухмыльнулся. - Другой на его месте руки и ноги тебе лобзал бы. Ни на шаг от тебя не отошел...

Для чего он затеял этот разговор? Если Гараш не ночует дома, то потому, что в колхозе аврал. Рустам-киши передышки не дает всем бригадирам, трактористам. Сам трудится до упаду и с других требует. Неужели Майя должна требовать, чтобы муж бросал работу и мчался к ней? Но ей захотелось хоть на миг повидать его, хоть издалека посмотреть...

- Ты куда пойдешь? - спросила она Салмана.

- Куда прикажешь. С утра на ногах, но еще не устал. Только работа и спасает меня от тоски. А ты куда?

Майя постеснялась сказать, что хочет видеть мужа, и попросила Салмана подвезти ее на участок Немого Гусейна.

- Слушаюсь, ханум. - Салман помог ей взобраться на круп буланого, сесть позади седла. Держась за его плечи и стараясь не прикасаться к спине Салмана, Майя уговаривала себя, что в его отношении к ней нет ничего подозрительного. Самая обыкновенная вежливость. Просто он хочет понравиться невестке Першан, чтобы она замолвила словечко, повлияла на неприступную красотку.

И, успокоив себя, Майя стала вглядываться в поле, отыскивать нетерпеливым взором Гараша. Профессия тракториста казалась ей романтической. Какое счастье чувствовать, что тебе повинуется могучая машина, превращающая в легкий пух окаменевшую, спекшуюся в лучах солнца степную землю. Скоро и зерна, брошенные в землю ее Гарашом, прорастут и устелют поле зеленым пушистым ковром. Трудно трактористу-муганцу: и в зной, и в стужу, и под ливнем, и под леденящим ветром не покидает он своего стального коня. Но какая радость увидеть тучный урожай, выращенный им! В эту минуту он забудет усталость бессонных ночей, проведенных вдали от родного дома, от любимой.

Солнце клонилось к закату. Буланый, опустив голову, норовя ухватить растущую возле тропинки траву, шагал неторопливо, Майя и Салман ехали молча. Наконец впереди показался ползущий по середине делянки трактор; в стороне горел бесцветный в лучах заходящего солнца костер, вокруг него расположились парни.

В степи и пешехода издалека видно. А когда, перепрыгнув через арык, усталый, потный конь, несущий двух всадников, вышел на поле, все вскочили, бросились навстречу. Тракторист выключил мотор, и в наступившей тишине птицей полетел над степью голос Майи:

- Гараш!

Гараш спрыгнул, не помня себя от радости, побежал, "Сама, сама догадалась, приехала, не выдержала разлуки, какая же умница, как я виноват перед тобою!..."

На бегу он услышал чей-то ехидный голос:

- Салман-то не теряется...

Майя соскользнула с лошади, привстала на цыпочки, обвила шею мужа горячими руками, даже глаза закрыла, - так переполнена была душа ее любовью, но Гараш со злобой разорвал объятия, грубо отстранил.