Слимперия

— Хрен его знает, — отозвался медальон. — Может, он неподъёмный какой? Или с ним особое обращение нужно... Э, какое нам дело до этого: берём палку и сразу же сваливаем, нечего нам задерживаться! Больно уж гнусное заведение, — Мар цыкнул, словно сквозь зубы сплюнул. — Не располагает к душевному комфорту.

— Эт-точно, — согласился с медальоном Семён. — Никакой радости, сплошная тоска и разрушение... Вешаться здесь славно. Включить «Реквием» Моцарта, послушать минут пять и повеситься на ближайшей чашке с огнём, в знак согласия с композитором. Типа положительной критики.

— Тут мертвяков и без самодеятельных критиков хватает, — уныло сказал Мар. — Вон, лежит красавчик... И кадуцей в руках держит. — Семён остановился возле гроба.

Возвышение оказалось узким дубовым столом, покрытым длинной чёрной скатертью; в хрустальном ларе, сложив руки на груди, лежал хорошо сохранившийся мужик бандитской внешности, с бритым черепом и густой бородой-лопатой, в серой долгополой сутане. В руках у мужика был зажат зелёный жезл, по виду вылитая милицейская палочка-выручалочка — вроде той, которой оснащены все гаишники. Казалось, что мужик вот-вот откроет глаза, откинет прозрачную крышку гроба и, обличительно грозя Семёну той палкой, потребует у него для начала водительские права, а после и какой другой документ, разрешающий всяким посторонним находиться в разорённом зале.

— Ну-с, и где та надёжная магическая охрана? — Семён медленно пошёл вокруг стола, приглядываясь и к гробу, и к самому столу: пока что никакой защитной магии не наблюдалось. Вообще.

— Знаешь, Мар, — озадаченно сказал Семён, завершив осмотр и вернувшись на прежнее место, — а ведь нету никакой колдовской защиты! Очень это меня настораживает...

— Ловушка! — категорично заявил медальон. — А дохляк в гробу — наёмный зомби-убийца. Ты крышку приоткроешь, а он тебя хрясть по лбу своей кадуцеиной и все мозги на пол. Что я, с зомбями не сталкивался, что ли? Вон, вроде давно мёртвый, а всё ещё свежий как огурчик. Лежит и, небось, коварные планы насчёт всяких черепно-мозговых травм строит... У, подлюка! Станса Ксанса на тебя с топором нету, начальника из зомби-филиала. — Мар крепко выругался.

— Погоди лаяться, — Семён взялся за крышку гроба. — Может, на самом деле он совсем мёртвый и неопасный! Проверить сначала надо, — Семён осторожно приподнял тяжёлую крышку, подождал немного — никакого шевеления в гробу не случилось — и, поднатужившись, поднял хрустальный верх. Крышка повернулась на хрустальных же петлях и остановилась в вертикальном положении; Семён на всякий случай резво подался от гроба в сторону.

Постояв с минуту на месте и убедившись, что ничего опасного не произошло — не завыла сигнализация, не появились разъярённые сторожа или наряд полиментов из вневедомственной охраны, да и сам подозрительный покойник так и продолжал лежать по команде: «Смирно! Всем умереть!» — Семён подошёл к открытому гробу и остановился в нерешительности.

— Чего тянешь, — забеспокоился Мар. — Думать о смысле жизни после будешь, на досуге, под пиво и воблу. Хватай палку и ходу отсюда, ходу!

— Погоди ты суетиться, — огрызнулся Семён, не отрывая глаз от жезла-кадуцея. — Тут такая, понимаешь, загогулина выходит...

— Где?! — всполошился медальон. — Где выходит? Из носа? Изо рта лезет? Ничего не вижу! Ты уверен, что загогулина тебе не почудилась?

— Заткнись, — повысив голос приказал Семён: Мар немедленно заткнулся.

— Кадуцей, он абсолютно чёрный, — продолжил Семён. — На магическом плане. Такую черноту я видел только в Мире-Полигоне, когда мы от столба инферно спасались. Чёрный точь-в-точь как тот столб! Мне даже прикасаться к жезлу не хочется...

— Да? — расстроился медальон. — А что же тогда делать?

— Вот, стою и думаю, — пояснил Семён. — Прикидываю варианты. Скажи, Мар, а есть ли у тебя заклина...

Позади, в мусорной свалке, зашуршало; Семён обернулся — по мусору кто-то шёл. Кто-то, невидимый для обычного человека, не обладающего магическим зрением. Осторожно шёл, крадучись: если бы не жёсткая обёрточная бумага, попавшая под ногу невидимке, Семён не скоро бы заметил, что в зале он не один.

— Конкурент припёрся, — догадался Мар. — Ишь, крадётся... Ну, Семён, дождались мы подмоги! Сейчас всё и решится. Ты, главное, не мешай — пусть берёт кадуцей, пусть! Ежели его зомб не убьёт, и жезл ничего плохого с ним не сделает, тогда поступаешь так: бьёшь его сначала в подбородок, потом в солнечное сплетение, а после коленом в пах — нервная и осмысленная деятельность на время блокируется, мы берём кадуцей и гордо уходим за тысячью золотых... Надеюсь, ты видишь конкурента?

— Вижу, — еле слышно ответил Семён.

По залу, в направлении к хрустальному гробу, двигалось бирюзовое облачко, окутывающее тёмный человеческий силуэт — нерезкий, расплывчатый. Но, невзирая на расплывчатость, было видно, что человек ростом с Семёна, худощав и достаточно ловок: ящики и прочий хлам он огибал легко и грациозно, словно танцуя.