Слёзы гарпий

Я рассвирепел. Яростно сорвав кожуру с мятого апельсина, я вцепился зубами в сочную мякоть, злорадно ухмыляясь. Тут же совсем рядом раздался крик гарпии, мощный, грубый, больше похожий на рык. Я удивлённо воззрился на вылетевшую из-за двухэтажного здания хищницу. Таких огромных чудищ я ещё ни разу не видел за всё время пребывания на острове. Полуптица оценивающе зыркнула на апельсин, затем на меня. И, не сочтя меня серьёзным противником, устремилась в атаку. За миг до столкновения я ловко отпрыгнул в сторону, но чудовище, казалось, предвидела мои действия. Резко сменив курс, гарпия шибанула меня крылом, и я отлетел в густую траву. Апельсин покатился по дороге, а я рывком поднялся на ноги и надел свой любимый кастет. Гарпия ухватила лапой добычу, понюхала и повернулась, запоздало вспомнив про моё существование. Но я был уже рядом. Подпрыгнув, я с размаху врезал кастетом по безобразному лицу. Гарпия закричала, но рваные следы от удара затянулись так быстро, что вызвали у хищницы больше ярости, чем боли. Гарпия впилась в меня взглядом, полным ненависти. Вверх взлетел хвост, на конце которого угрожающе дребезжало золотистое жало скорпиона. Это был сюрприз. От такой неожиданности я застыл на месте и принялся пялиться на жало, словно идиот. Такого поворота не было в списке моих приключений.

– Что за чёёёррррт…

Сделав резкий выпад головой, гарпия клацнула острыми зубами у самого моего лица. Я торопливо отступил назад и раскинул руки в стороны, чтобы не упасть. В ту же секунду чудовище нанесло смертельный удар жалом прямо в мою грудную клетку. Отлетая в сторону, я услышал, как хрустят кусты, ломающиеся под тяжестью моего веса. Видимо, я ударился обо что-то головой, потому как в глазах потемнело от боли, и я потерял сознание. Последнее, что я успел заметить, это как монстр схватил апельсиновый трофей и скрылся в оконном отверстии трёхэтажного здания с большим балконом из резных столбов…

…За окном была ночь. Я сидел в полутьме на кровати, укутанный в плед, и тупо смотрел на проливной дождь, держа возле уха мобильный.

– Водитель был в нетрезвом состоянии и не справился с управлением. Он погиб на месте.

Голос в трубке продолжал что-то бубнить, но мне было уже абсолютно наплевать.

– Где моя жена?! Что с моей женой?! – срывающимся голосом спросил я.

– К сожалению, ваша жена в коме. В данный момент она находится в больнице имени Святого Винсента, в Индианаполисе. Мы…

Не дослушав, я нажал отбой, торопливо запихал телефон в джинсы и скинул плед в ноги. Пододвинувшись к краю кровати, я трясущимися руками потянулся к своей коляске, однако ноги запутались в пледе, и я мешком свалился на пол. Но страх был сильнее боли. Лихорадочными движениями я подполз к откатившейся коляске и ухватился за ручки, безуспешно стараясь сдёрнуть плед правой ногой. Жалкий, никчёмный инвалид! О, Боже, моя бедная Элизабет! Бешеным движением сорвав плед, я вжался в него лицом и издал нечеловеческий вопль.

Я сидел в коридоре больницы и застывшим взором пялился в палату сквозь стекло. Элизабет лежала, подключенная к аппарату, искусственно поддерживающему в ней жизнь. Бледное, осунувшееся лицо любимой и множество трубок вокруг неё заставляли меня с содроганием вглядываться, ища хоть малейшие признаки движений. Я вслушался в голос стоящего со мной врача.

– …Множественные переломы и кровотечение. Мы сделали всё зависящее от нас.

– Доктор, – я с трудом заставил себя вернуться в реальность. – Кома – это практически приговор. Но я должен услышать от вас: какова вероятность того, что я снова услышу голос своей жены?

За спиной врача прошёл пожилой мужчина, бросив на меня пронзительный взгляд. Где-то я его видел.

– Поймите, – врач терпеливо вздохнул. – Сейчас мы даже не можем утверждать, что пациент выживет. Остаётся только ждать.

Не дослушав, я медленно въехал в палату к жене. Прижавшись лбом к тоненькой ладони, я почувствовал сильнейший озноб. Я не знал, что мне сказать, не знал, что мне делать. Крик отчаяния рвался наружу, а из глаз катились слёзы боли и отчаяния. Наверное, врач, оставшийся в коридоре, смотрел, как инвалид стаскивает свою правую ногу с коляски на пол. По шее его градом катится пот, а лоб покрывается испариной. Затем, трясясь от напряжения, инвалид стаскивает с подложки негнущуюся левую ногу и приподнимается, вцепившись в ручки своей передвижной темницы. Да, отчаяние способно заставить человека сделать шаг вперёд. Одних оно толкает шагнуть в бездну, других – отступить от неё на шаг назад. Шатаясь и скрипя зубами, сгорбленный и, казалось, сломленный человек отпустил свою хватку и выпрямился во весь рост. Да, врач бы ни за что на свете не поверил в произошедшее, если бы не увидел своими глазами, на какие шаги способно отчаяние…