Слишком глубоко

«Между прочим, я предложила Вам встретиться. Но Вы предпочли проигнорировать мою просьбу и всячески избегали встречи». — Синклер посмотрела на нее мягкими светло-коричневыми глазами.

Это было удивительно. Патрисия отметила, как может нечто мягкое столь быстро затвердеть, словно это была мокрая земля, которая превратилась в затвердевшую потрескавшуюся корку на пустынной равнине под палящими лучами солнца.

«Вы должны лучше стараться. Любой хороший детектив сделал бы именно так».

«Я профессионал и не играю в игры. Ни в политические, ни в какие другие».

«Тогда, что вы делаете?»

«Я раскрываю убийства».

«Ха!»

«Я надеялась, что Вы делаете то же самое».

«Я делаю мою работу, детектива Синклер. Никогда не предлагайте мне другого».

Глаза Синклер сузились. — «Я хочу, чтобы Вы ушли с моей дороги, детектив Эндерсон».

«Я никуда не уйду».

Синклер сделала очередной шаг вперед, подняв сумку с ноутбуком, чтобы использовать ее как таран и оттолкнуть им Патрисию. Несмотря на то, что Эндерсон видела и даже где-то восхищалась ее мускулистыми руками, она, все же, удивилась тому, с какой легкостью Синклер удалось отпихнуть ее в сторону. Она споткнулась, от чего яркий румянец смущения вспыхнул на ее щеках. И что она собирается делать дальше? Драться с женщиной?

Она восстановила равновесие, когда Синклер вставила ключ в замок и повернула его. Одри зашла в свою квартиру и бросила папки и сумку на кухонный стол. Затем она повернулась, такая сдержанная и решительная, с лицом столь же твердым, как камень. Они стояли и испепеляли друг друга взглядом в течение одной бесконечной минуты. Все внимание Патрисии было сосредоточено на руках Синклер. Подсознательно она ждала, когда же эти красивые ладони сложатся в кулаки.

«Так вы войдете или так и будете стоять на пороге?» — наконец спросила Синклер.

Удивленная, Патрисия немного замешкалась, затем вошла внутрь и прикрыла за собой дверь. Синклер обогнула стол и вошла на кухню, где достала из шкафчика стакан, который наполнила льдом и налила из кувшина фильтрованной холодной воды. Она пила от души. Казалась, она была путником, который долгое время находился в пустыне, а теперь не может утолить жажду этой холодной, кристально-чистой водой.

Патрисия почувствовала себя неловко, оказавшись в квартире своего соперника. Она была на чужой территории — месте, где та ела, спала, жила. В месте, которое Одри выбрала для себя, как убежище. Эндерсон не ожидала, что Синклер впустит ее. Однако, воспользовавшись предоставленной возможностью, она огляделась вокруг. Квартира была большая, с просторной гостиной, расположенной напротив кухни и небольшим рабочим кабинетом. Коридор был в центре дома и заканчивался там, где, казалось, была ванная комната. Кроме того, были еще две других двери, которые, как она предположила, были спальнями.

Патрисия мысленно удивилась тому, что вообще заметила, как Синклер пьет воду, как вытягивает шею, пропуская в себя драгоценную влагу. Ведь в последние несколько дней Эндерсон думала только о расследовании и об Эрин. И ей с трудом удавалось совмещать эти две проблемы. Эрин все дальше отдалялась от нее и с каждым днем становилась все более грустной. Она не разговаривала с Патрисией и та была уверена, что им не удалось бы поговорить, даже имей она такое желание. В глубине души она знала, что потеряла Эрин навсегда. Хотя, если быть откровенной, она никогда и не принадлежала ей. Было же очевидно, что сердце Эрин принадлежало другой женщине.

Патрисия постаралась выбросить эти грустные мысли из головы и решила отвлечь себя, разглядывая дом Синклер. На полу лежал светло-коричневый ковер и стояли кожаные серо-синие диваны. Остальную обстановку завершала мебель из светлого дуба. Воздух в комнате пах новыми вещами. Она зашла в гостиную, потом в кабинет Одри. Многочисленные скульптуры украшали столики, стоящие рядом с креслами и книжными полками. Они были выполнены из белой глины настолько тщательно, что можно было увидеть мельчайшие детали каждой вещицы. Ей, вдруг, захотелось прикоснуться к ним, чтобы ощутить грубую прохладу высушенной глины.

«Это Ваши работы?» — Она не могла не спросить. Патрисия знала, что такие изделия требуют большой сосредоточенности и отнимают много часов. Это была очень кропотливая работа небольшими инструментами. Она согнулась, чтобы рассмотреть старика, сидящего на скамье, смотрящего в небо, его лицо было изборождено глубокими морщинами. Она чувствовала его бедственное положение и ощущала его боль.

«Это хобби». — Синклер вышла из кухни и включила торшер.

«Я бы сказала, что это больше, чем хобби. А Вы, действительно, хороши». — Образ Синклер, формующей своими руками глину вызвал у Патрисии неожиданный трепет, который волной прокатился вдоль позвоночника детектива.

«Это помогает мне оставаться в здравом уме», — произнесла Синклер. Казалось, она немного расслабилась.

Патрисия мило улыбнулась. — «Я знаю, что Вы подразумеваете под этими словами».