Слишком много поваров

— А мистера Ласцио вы видели?

— Нет.

— А кого-нибудь еще?

— Нет. Я больше ничего не видела и все вам рассказала. Полностью. А потом, когда мистер Серван объявил нам, что мистера Ласцио убили, я поняла, что я услышала тогда. Я слышала падение мистера Ласцио и видела его убийцу. Я не сомневаюсь в этом. Но когда меня стали расспрашивать, где я гуляла и куда ходила, я испугалась и не стала ничего рассказывать. И в любом случае...

Ее изящные ручки взлетели к груди и снова упали на колени.

— Конечно же, я расстроилась, когда они арестовали мистера Беррэна, ведь я же знала, что это ошибка. Я хотела дождаться, пока вернусь домой, в Сан-Франциско, и рассказать все мужу, и посоветуй он записать всё как было и послать сюда, я так бы и сделала.

— А тем временем... — Вульф пожал плечами. — Вы рассказывали об этом кому-либо еще?

— Никому.

— Вот никому и не рассказывайте. — Вульф выпрямился в кресле. — В сущности, должен вам сказать, миссис Койн, что вы поступили эгоистично, но при этом мудро. Если бы я не услышал случайно, как вы попросили мужа поцеловать ваш пальчик, ваша тайна, а значит, и вы были бы в безопасности. Скорее всего, убийца Ласцио знает, что кто-то стоял у двери и видел его, но не знает, кто именно, ведь дверь была приоткрыта лишь на пару дюймов, а снаружи было темно. Если он узнает, что это были вы, то он вас и в Сан-Франциско достанет. В высшей степени необходимо не дать ему даже заподозрить вас. Никому ничего не говорите. Если кто-нибудь полюбопытствует, почему, в отличие от прочих, вы задержались здесь так надолго, скажите ему — или ей — что по обычаям вашего народа снимать отпечатки пальцев — дурная примета и мне потребовалось все мое терпение, чтобы вас уговорить. В свою очередь, я сделаю так, чтобы полиция вас не вызывала и не допрашивала, дабы не вызвать лишних подозрений. И, кстати...

— Вы не скажете полиции?

— Этого я не обещаю. Вы должны довериться мне. Я хотел спросить: кроме меня и полиции, расспрашивал ли вас кто-нибудь еще о вашей прогулке? Кто-нибудь из гостей?

— Нет.

— Вы уверены? Никаких небрежных вопросов?

— Нет, я бы запомнила... — нахмуренные брови нависли над щелочками ее глаз. — Мой муж, конечно...

Стук в дверь прервал ее. Вульф кивнул мне, и я встал и впустил стучавшего. Это оказался Луи Серван.

Он подошел к Вульфу и извиняющимся голосом сказал:

— Я не хотел мешать, но обед... уже пять минут девятого...

— Да! — Вульф оказался на ногах заметно быстрее обычного. — Я ждал его полгода. Благодарю вас, миссис Койн. Арчи, пожалуйста, проводи миссис Койн. Могу ли я задержать вас всего на пару слов, мистер Серван? Я буду краток.

8

Торжественный обед, который давал старейшина Пятнадцати мэтров, по традиции приходился на второй вечер их съездов, происходивших раз в пять лет. На этот раз, хотя столы ломились от разнообразных яств, атмосферу нельзя было назвать праздничной. Застольные беседы во время закусок велись нервно и неохотно, и, когда Доменико Росси отпустил какое-то громкое замечание на французском, несколько человек засмеялись было, но тут же прекратили и в наступившем молчании уставились друг на друга.

К моему удивлению, среди гостей присутствовала и Констанца Беррэн, но ее усадили не со мной, как в прошлый раз, а рядом с Луи Серваном, восседавшим во главе стола. По ее другую руку разместился неизвестный мне забавный тип с буйными усами. Сидевший справа от меня Леон Блан пояснил, что это французский посол. Были и другие новые гости, среди которых я увидел потенциального работодателя для моего приятеля Оделла Рэймонда Лиггета, управляющего курортом «Канова» Клэя Эшли и Альберта Мальфи. Черные глаза Мальфи шныряли по лицам гостей, и, поймав взгляд кого-нибудь из мэтров, он сверкал ослепительной улыбкой. Леон Блан ткнул вилкой в его направлении:

— Вы только посмотрите на этого Мальфи! Пытается набрать достаточно голосов, чтобы завтра утром быть избранным в число Пятнадцати. Ха! Ни творческой жилки, ни воображения! Беррэн его поднатаскал, вот и все! — Он презрительно взмахнул вилкой и подцепил ею кусочек мусса из икры речной селедки.

Женщина-омут, отныне вдова-омут, отсутствовала, но все остальные, исключая, разумеется, Беррэна, были в наличии. По-видимому, убийство зятя не произвело большого впечатления на Росси: он все так же задирался и отпускал колкости в адрес как отдельных личностей, так и целых наций. Мондор не обращал на него внимания. Вукчич торопливо глотал, словно представлял себя на коротком обеденном перерыве. Захмелевшего Рэмзи Кифа время от времени одолевали приступы хихиканья, уместного разве что для его племянницы. Когда подали антре, Леон Блан снова заговорил: