Слишком много поваров

— Все, что мы можем, это начать перебирать все возможные варианты, пока не наткнемся на факт, который допускает единственное толкование. Ненавижу подобные методы, но на данный момент у нас нет другого выхода. Ты знаешь, как чернить кожу жженой пробкой? Тебе придется попробовать. Раздобудь пробку — думаю, можно нажечь ее спичками — и ливрею «Кановы» среднего размера, в комплекте с кепи. Но сперва закажи разговор с Нью-Йорком. Нет, не эти носки, неси черные, вряд ли я буду в настроении менять их перед обедом. Надо будет выкроить время и закончить репетировать речь. Я надеюсь, ты помнишь номера Сола Пензера и инспектора Крамера. Но если мы получим нужный нам факт от них, то не следует рисковать тем, что этот подлец узнает о нашем запросе. Нельзя предоставлять ему эту возможность.

14

Мой приятель Оделл стоял у колонны. Над его головой нависал широченный пальмовый лист, а глаза излучали недоверие, которого я не заслуживал.

— Нет, я не стану зазывать ее в номер, — продолжал настаивать я. — И не собираюсь разнюхивать чужие секреты. Говорю как есть, я просто хочу удостовериться, что приватность телефонного разговора не будет нарушена. Это не недоверие, это предосторожность. А насчет того, что тебе надо сперва получить согласие управляющего, то какой же ты, к черту, сыщик, коли не распоряжаешься в собственном хозяйстве? Пойдем со мной, и сам все увидишь. Если тебе что-то не понравится, можешь бросить в меня камнем. И вообще, что у вас за курорт такой, для гостей опасный? Увернешься от камня — попадешь под пулю!

Все с тем же недоверием он отклеился от колонны.

— Ладно. Чтоб я еще когда пошутил. Разве что только про ковбоев да рыжих теперь. Идем, клоун.

Мы пересекли вестибюль, завернули за лифты и очутились в узком проходе, по сторонам которого шли двери с матовым стеклом. Он открыл одну из них и жестом пригласил меня войти. Дверь вела в небольшую комнату. Из мебели в ней был только коммутатор, протянувшийся по всей ее длине футов этак в пятнадцать, шесть юных дев в ряд, спиной к нам, и стулья, на которых эти девы и сидели. Оделл подошел к крайней, поговорил с ней и показал мне на третью в ряду. Сзади она выглядела непримечательной худышкой, но, обернувшись, явила нам свежее светлое личико и симпатичные голубые глаза. Оделл сказал что-то и ей, и она кивнула в ответ.

— Я придумал новый способ звонить по телефону, — обратился я к ней. — Мистер Вульф из номера 60 в павильоне «Апшур» желает заказать разговор с Нью-Йорком, а я буду стоять и смотреть, как вы его соединяете.

— Из номера 60? Тот, в которого стреляли?

— Ну да.

— А вы сказали мне, что я чудо.

— Ну да. В некотором роде, я как раз пришел в этом убедиться. Если вы сможете...

— Извините. — Она повернулась и стала говорить, слушать и манипулировать проводами. Когда она закончила, я сказал:

— Соедините с Нью-Йорком, Либерти 2-3306, и включите стоимость разговора в счет номера 60.

Она широко улыбнулась.

— Личное управление телефонными переговорами, значит?

— Именно. Давно я так не веселился.

Девушка принялась за работу. Я почувствовал движение у локтя и обнаружил, что Оделл вытащил блокнот и карандаш и что-то пишет. Я вытянул шею, посмотрел на его каракули и вежливо заметил:

— Профессионал, знающий свое дело, заслуживает уважения. Чтобы тебе не пришлось подслушивать следующий, диктую: Спринг 7-3100, Главное полицейское управление Нью-Йорка.

— Премного благодарен. Что это он сразу кричит караул из-за жалкой царапины?

Я ответил что-то подобающее, но мое внимание было сосредоточено на телефонистке. Коммутатор был старого образца, и было сразу видно, слушает она, или нет. Ее руки быстро мелькали, нажимая кнопки и вставляя штекеры, и всего через пять минут я услышал, как она говорит в микрофон: «Мистер Вульф? Соединяю с Нью-Йорком, говорите».

Она улыбнулась мне.

— Кому, вы думали, я расскажу об этом? Мистеру Оделлу?

Я улыбнулся в ответ. — Не забивайте этим свою милую головку. «Дитя мое, веди себя скромней...»

— «Пускай брильянты носят богачи...»[2], да-да, знаю. А вот еще... Извините.

Оделл так и не ушел до самого конца, и ждать ему пришлось долго. Разговор Вульфа с Солом Пензером продолжался не менее четверти часа, да и с инспектором Крамером — если, конечно, это был Крамер — примерно столько же. Когда оба звонка были завершены, и провода выдернуты, я решил проявить учтивость и осведомился, брильянты какой огранки она предпочитает, и она ответила, что предпочла бы свежий экземпляр Священного Писания, а то старый совсем истрепался, так усердно она его читает. Я сделал вид, что хочу погладить ее по голове, она отпрянула, а Оделл дернул меня за рукав.

Я расстался с ним в вестибюле, поблагодарив и уверив в том, что я не забыл о его притязаниях на должность в отеле «Черчилль» и что мистер Вульф при первой же возможности поговорит на эту тему с мистером Лиггетом.

Минуту спустя такая возможность представилась и мне, но было не до того.