Слишком много сыщиков

Тут его прервали. Дверь открылась, и вошел какой-то человек — широкоплечий тип, похожий на Кинг-Конга, с лицом, явно не обремененным работой мысли. Он закрыл за собой дверь, остановился и, шевеля губами, пересчитал нас. Затем, ни слова не говоря, ногой подтолкнул к двери стул и взгромоздился на него.

И снова компания сыщиков не оправдала моих ожиданий. Одного взгляда на вошедшего орангутанга было достаточно, чтобы понять — с умственными способностями у него туго, и вряд ли ему удастся запомнить и пересказать услышанное — даже если он и не глухонемой. Собравшиеся не могли не заметить этого и не понять, что появление соглядатая никак не может ограничить их свободу общения. Однако все разом смолкли, и молчали добрых полчаса. Для очистки совести я несколько раз пытался завязать разговор, но все мои попытки потерпели неудачу. Дамы снова уединились в своем углу; я попробовал их разговорить, и, как мне показалось, Салли была не прочь как-то разрядить напряжение и немного потрепаться, но Дол Боннер явно набрала в рот воды, а Дол, как ни крутите, была шефом Салли.

Дверь снова отворилась в десять минут второго — я как раз взглянул на часы. На этот раз вошли двое. Первым в проеме двери возник долговязый субъект ростом не меньше шести футов с вытянутой физиономией и засаленной шевелюрой. Остановившись в трех шагах от нас, он обвел всех взглядом и провозгласил:

— Я Леон Грум, начальник сыскной полиции города Олбани. — Он остановился, видимо, рассчитывая на бурную овацию, но ее не последовало. Его лицо надо было видеть, такая на нем читалась многозначительность. Голос его тоже звучал весьма торжественно, впрочем, при тех обстоятельствах это было вполне понятно: не каждый день шефу филеров выпадает счастье обращаться к аудитории, состоящей исключительно из частных детективов — той самой породы, которую многие легавые на дух не переносят, — а кроме того, все мы приехали из Нью-Йорка, что в глазах этого провинциального выскочки равняло нас примерно с улитками или с иной нечистью.

Грум продолжал:

— Вам уже сказали, что в одной из комнат на этом этаже насильственной смертью умер человек, поэтому вас задержали, чтобы задать несколько вопросов. Сейчас со мной пойдут Ниро Вулф и Арчи Гудвин. Скоро и остальных поочередно проводят в ту комнату, чтобы показать тело. — Он указал пальцем на своего сопровождающего. — Если вы голодны, то скажите этому человеку, какие сандвичи вам принести, и вам их доставят. За счет налогоплательщиков города — Олбани. Теодолинда Боннер — это вы?

— Да, я.

— Если вдруг понадобится вас обыскать, то женщину-полицейского уже вызвали.

— Я надеюсь, обыск добровольный, — оскорбление сказал Стив Амсел.

— Разумеется, добровольный. Кто из вас Ниро Вулф? Пойдемте, вы и Арчи Гудвин.

Вулф поднялся и направился к двери, бросив мне на ходу: «Идем, Арчи». Как-никак жалованье мне платил Вулф, и он не собирался разрешать кому-то отдавать мне приказы.

3

В коридоре я увидел троих, которые стояли у двери в тридцать восьмую комнату и охраняли пустые пока носилки — один, в штатском, строил из себя важную птицу, двое других, в полицейской форме, напротив, откровенно скучали. Внутри возились еще трое: двое снимали отпечатки пальцев, а третий щелкал фотоаппаратом. Они придирчиво осмотрели нас, велели ни к чему не прикасаться и провели Вулфа вокруг стола к лежащему на полу бездыханному телу. Должен сказать, труп нисколько не изменился с тех пор, как я его видел немного раньше — только ноги его теперь были вытянуты, а с шеи убрали галстук. Вулф, насупившись, посмотрел на убитого.

— Вы знаете, кто это? — осведомился Грум.

— Нет, — заявил Вулф. — Кто он, я не знаю. Однако мне приходилось встречать этого человека. Я видел его один раз в апреле. В тот день он позвонил мне и, назвавшись Отисом Россом, нанял меня. Впоследствии я выяснил, что он вовсе не Отис Росс, во всяком случае, не тот Отис Росс, за которого себя выдавал. Мистеру Гудвину доводилось видеть его не один, а девять раз, и он тоже готов подтвердить, что это и есть тот самый человек.

— Знаю. Гудвин, вы по-прежнему так считаете?

— Я не считаю, а убежден. — Раз Вулфу вздумалось поучить Грума, как выбирать выражения, я тоже решил от него не отставать. — Это и есть тот самый человек. Вернее, был.

— Тогда мы можем… да, кстати, — Грум, прервав сам себя, повернулся к столу и, указав на какой-то предмет, обратился к экспертам. — Уолш, вы уже закончили с пепельницей?

— Да, капитан. Можете забрать ее.

— Тогда, Гудвин, если не возражаете, помогите немного. Маленький опыт. Возьмите эту штуку так, как будто собираетесь ударить его человека по голове. Только не раздумывая, а как придется.