Слишком поздно

Я посмотрел, что у нее пока получилось. Тема была выбрана удачно — такое дружеское поддразнивание, а вот исполнение хромало. Я подправил размер, сгладил самые заметные корявости и подобрал парочку рифм. То, что вышло, Гита переписала своей рукой и отправила Кену. Через несколько дней пришел ответ, который меня удивил: стихи в подлинном стиле Калверли[19]. Я и не знал, что Кен так умеет. В конце он прибавил: «Я все сочинил сам. Спорим, тебе помогали?»

Тогда я написал ему уже от себя и признался, что мы с Гитой работали в соавторстве. Желая показать, на что я способен, я вложил в конверт издевательские оды всем четверым нашим приятелям.

Из своего первого опыта юмористических стихов я помню всего несколько строчек — часть оды к Ирме, добродушной толстушке. Мы все ее очень любили.

В Голландии критерий красоты
Иной. У них не смотрят на манеры,
А в дамах ценят полноту. И ты
Была б у них Венерой!

Стихи вполне традиционные, если не считать злоупотребления таким поэтическим приемом, как анжамбеман. Но подобные вольности меня тогда смущали так же мало, как нынешних авангардных поэтов.

Кен удивился не меньше моего. «Боже правый, ты тоже умеешь!» — написал он мне. Засим последовало неизбежное: «Дафай фместе». И мы два года сочиняли шуточные стихи.

2

Сочинять шуточные стихи в соавторстве проще, чем это может показаться на первый взгляд. Здесь я не имею в виду ту легкость, о которой говорил еще один выпускник Вестминстерской школы, Уильям Купер, похваляясь, как легко написал «Джона Гилпина». Купер ничего не знал о легком жанре. Для него шуточные стихи — всего лишь стихи несерьезные и, следовательно, не требующие большого труда. Я же хочу сказать, что сочинение шуточных стихов предоставляет больше простора для сотрудничества, чем можно ожидать. Дело в том, что шуточное стихотворение, подобно сценическому диалогу, можно совершенствовать бесконечно, подыскивая еще более подходящие слова, еще более естественный поворот фразы. При этом рискуешь потерять всякое чувство пропорции, и вот тут-то появляется твой соавтор и подсказывает единственно верное слово.

Само собой, я не помню сейчас всех подробностей нашей совместной работы и не могу сказать, какие строки обязаны своим существованием вдохновению Кена, а какие — моей доводке. Могу привести два примера, показывающие, как мы удачно дополняли друг друга. Пусть даже технические тонкости не столь интересны для читателя — по крайней мере они показывают, какого рода стихи мы сочиняли.

Первое стихотворение было опубликовано в школьном журнале лимпсфилдского дяди. Начиналось оно так:

Ненаглядный редактор, стихов ты желаешь намедни?
Пусть эпитет тебя не смущает, прошу.
Даже Теннисон им не гнушался, поэт не последний.
А стихи я, конечно, сейчас напишу.

Что же выбрать? Блеснуть остроумием в едкой пародии,

В духе «Панча» и прочих, что шутят и справа, и слева?
Или душу излить мне в лирически-томной мелодии?
Или к Бернсу примкнуть и народные вспомнить напевы?
Напишу-ка в возвышенном стиле про утку я оду.
Родилась она уткой и уткой жила.
И в могилу, представьте, сошла.
Непостижны законы природы!
Дерзновенная утка, доныне ты сердцу мила.

Или нет, воспою я недавно почившего Ликия.

Бленкинсоп Браун при жизни он звался, так что ж?
Глуп как пробка он был, но таланты его невеликие
Вознесем до небес, и посмертно он станет хорош.

И далее в том же духе. Часть каникул я провел у Кена в Уэймуте, и эти стихи мы сочиняли в прямом смысле вместе, а не по переписке. Общая идея стихотворения, конечно, стара как мир. Насколько я помню, первую и четвертую строфы набросал Кен, другие две — я, но отшлифовывали мы их совместно. Сейчас я прошу вас обратить внимание на третью строфу.

В первой версии, которую мы считали окончательной, вторая, третья и четвертая строчки выглядели так:

Родилась она уткой и уткой жила.
Уткой и умерла. Сколь чудесны законы природы!
О, несчастная утка, доныне ты сердцу мила!