Слишком сладко

Моя работа — моя жизнь — слишком требовательна. Мои мысли мчатся со скоростью сто миль в час, никогда не останавливаясь. Музыка — единственное, что помогает мне оставаться в здравом уме. Единственное, что помогает мне оставаться на земле. Без нее я бы давно оказался в психушке.

Я заставляю свои волосы подчиниться, проводя по ним рукой, когда спускаюсь вниз. Как только я выхожу из своей звуконепроницаемой спальни, мой нрав вспыхивает ярким красным пламенем в моей голове.

Кто-то играет на моем пианино.

На двухсоттысячном Стейнвее модели C в гостиной. Пианино, которое купила моя мать, надеясь, что я продолжу играть после того, как десять лет назад съехал из семейного дома. У нее семь сыновей, но до сих пор она утверждает, что только я унаследовал ее музыкальный талант. Говорят, что я приполз к ней на коленях еще до того, как научился ходить, и наблюдал, как ее пальцы скользят по клавиатуре.

Я считаю это чушью. Эту сказку мама придумала, чтобы подбодрить меня и заставить сидеть на этих мучительных уроках. Мне нравится звук фортепиано, но я ненавидел играть, и когда пришло время обзавестись собственным домом, я перестал.

Глубоко дыши, парень. Успокойся.

Да, как будто это сработает. Злость пляшет в моем нутре, закипая, как оса, запертая в спичечном коробке.

Моя мать и пожилой джентльмен, который настраивает его раз в год, — единственные два человека, которым разрешено прикасаться к моему пианино.

Обычно я отключаю звуковую систему, кричу на тройняшек и выгоняю всех ребят из сада, но не успеваю я дойти до лестницы, по которой спускаюсь на первый этаж, как гнев, бурлящий в моих жилах, угасает, не оставляя и следа.

На меня так действует пианино. Оно успокаивает мой разум до такой степени, что мне не нужны наушники, а эта песня может вытащить меня из самого темного места.

Мелодия, доносящаяся снизу, перекрывает электро-бит в стиле нью-эйдж, звучащий в саду, и Fantasy группы Black Atlass, играющую у меня в ухе.

Кто бы там ни был, прикоснувшийся к моему чертову пианино, он талантлив. Каждая нота обволакивает мой измученный разум, успокаивая расшатанные нервы. Кто бы там ни был, он играет лучше моей матери, и я никогда не думал, что кто-то, кроме автора песни, может сыграть эту песню лучше.

Через десять секунд я уже стою в дверях гостиной, AirPod у меня в руке. Коди сидит у изножья углового дивана и разговаривает по мобильному телефону, на нем только желтые шорты, грудь обнажена. Темные солнцезащитные очки надвинуты на макушку, впиваясь в пучок, который ежедневно высмеивают Кольт и Конор. Он убирает телефон, когда видит меня, прислонившегося к дверной раме, мое внимание сосредоточено на девушке, играющей «Imagine» Джона Леннона.

— Привет, братишка, — шепчет он, пересекая комнату. — Прости за это. Мие нужно было успокоиться. Пианино помогает.

Мия. Девчонка, которую тошнило. Не чемпионка по карате шести футов ростом. Далеко не так. Она миниатюрна, ее лицо скрыто за занавесом грязно-белокурых волн, каскадом ниспадающих до талии.

В обычной ситуации я бы не обратил на нее внимания, но я не могу оторвать глаз от ее пальцев, нежно перебирающих клавиши, переходящих от одной ноты к другой с удивительной точностью. Прилив жидкого тепла, заливающего мой организм, ослабляет постоянное напряжение, сковывающее мои сведенные мышцы.

Это почти чертовски неестественно — не чувствовать, как ребра сжимаются вокруг легких, не держать кулаки сжатыми, не смыкать челюсти и не скрежетать зубами. Мое тело поддается спокойной мелодии, отключая режим повышенной готовности, в котором я всегда нахожусь, и я делаю глубокий вдох, наполняя легкие спокойствием для разнообразия.

— Она сломала Брэндону нос? — спрашиваю я, подражая хриплому тону Коди.

Я не хочу говорить. Я не хочу беспокоить ее, но надеюсь, что она обернется. Но она не оборачивается.

Она никак меня не замечает, как будто не слышит… как будто она наедине с пианино.

— Да, — это все, что говорит Коди.

Очень ценно.

Судя по ее виду, она ростом метр с кепкой и весом меньше пятидесяти килограммов, поэтому инцидент с переломом носа трудно понять. Чтобы сломать кость, нужна сила. Я знаю о чем говорю.

— Как ей это удалось?

Гордая ухмылка пересекает лицо Коди, когда он поворачивается к Мие, в его глазах светится тепло. Горьковатый запах пива, витающий в воздухе, говорит о том, что он уже выпил, но достаточно трезв, чтобы не упасть в обморок. И все же он здесь, в опасной близости от того, чтобы выглядеть как влюбленный щенок.

— Мы учим ее приемам самообороны. У нее неплохо получается.

Неплохо? Отлично, если хотите знать мое мнение. Одолеть Брэндона Прайса — это уже достижение. Особенно для такой миниатюрной девушки, как Мия. Права на хвастовство заработаны до конца колледжа и на каждой встрече выпускников.

— А где Кольт и Конор? — спрашиваю я, наблюдая за руками Мии, порхающими по клавишам. Она носит не меньше дюжины золотых колец, одни низко, где им и положено быть, другие выше, над средним суставом.

— Они выгоняют Брэндона.