Слишком сладко

Коди: Я работаю над этим. Вижу, она рассказала тебе о своей системе оценок. Вы двое уже близко, брат. Отвали.

Ну и наглость у него. Кем он, черт возьми, себя возомнил, чтобы видеть насквозь мое дерьмо?

Я: Какой бы ни была твоя стратегия, она провалилась.

— Оцени это от одного до десяти, детка, — мурлычет Алекс, отстраняясь.

— Примерно… шесть с половиной?

— Шесть?! — восклицает он, не веря, а затем полностью смущаясь, когда мы разражаемся смехом. — Серьезно?! Так у вас у всех есть система оценок? Где эта информация была всю мою жизнь?

— Я дам тебе пару советов, — ухмыляется Тоби, но Айша выбирает этот момент, чтобы сбить его.

— Ты сам едва ли тянешь на девятку.

— Девять? Ни за что. Я — десятка.

— Ты становишься десяткой, когда целуешь мои другие губы. А эти… — она поглаживает свой рот: —…тебе нужно поработать над этим.

И он это делает, полный решимости повысить свой балл.

Я поворачиваюсь к Мие, без всякой причины наклоняясь ближе. Мое тело тянется к ней, когда мы находимся в одной комнате. Сейчас она сидит в нескольких сантиметрах от меня, и вокруг нас витает ее сладкий аромат…

Мои кости были сломаны, костяшки пальцев сто раз кровоточили, но невозможность прикоснуться к Мие — самая жестокая пытка.

— Что это значит? — спрашиваю я, указывая на ее татуировку.

— Сотерия. В греческой мифологии она была богиней безопасности и защиты от бед.

Странный выбор, но наверняка за ним стоит какая-то история.

— У тебя есть еще?

— У нас есть татуировки сестер. — Айша отстраняется от Тоби, вскакивает на ноги и закатывает блузку, показывая мне маленький одуванчик под линией лифчика. — У Мии она на том же месте.

— Думаю, это не лишено смысла.

— Он символизирует радость и молодость, — признается Мия.

— А что еще у тебя есть?

Она поворачивается ко мне спиной.

— Прямо под линией роста волос.

чЯ наблюдаю, как мурашки появляются на коже, когда мои пальцы касаются ее кожи. Моя грудь напрягается. Желание поцеловать нежное место под ее ухом настигает меня, как змея в высокой траве. Я держу это желание на поводке, касаясь маленькой музыкальной ноты на шее Мии. Значение этой ноты не нуждается в объяснении.

Я позволяю ее волосам свободно упасть, прежде чем она задирает ткань выше. Мой пульс учащается с каждым дюймом ее обнаженной кожи. Она пытается меня убить.

На глаза попадается еще одна татуировка. Одно слово: сила, закрученное вокруг бледного шрама. Возможно, я бы заметил ее только сейчас, когда увидел ее почти голой, если бы не был так ошеломлен.

— Это все, — говорит она, опуская платье обратно. — Пока что.

— Верно, мы повеселились. Теперь мы уходим, — щебечет Айша, чмокая Тоби в макушку. — Я переоденусь, — добавляет она, а затем говорит сквозь стиснутые зубы. — Ты хочешь пойти с нами, Мия?

— Эм… нет, спасибо.

— Может быть, мы могли бы остаться? — спрашивает Тоби, осторожно, чтобы не расстроить Айшу. — У Мии было паршивое свидание. Давай еще поиграем. Монополия?

Айша хмурится, в ее глазах на секунду вспыхивает убийственный блеск, прежде чем она понимает, что Тоби наблюдает за ней.

— О, конечно. — На ее губах появляется болезненная улыбка, но она изо всех сил старается не показаться стервой, которой наплевать на сестру. — Да, почему бы и нет. Монополия звучит очень весело.

— Я в порядке, — говорит Мия, приходя на помощь Айше. — Иди и веселись.

— Только если ты уверена! — поет Айша, уже наполовину выйдя в коридор.

Она возвращается через мгновение, все еще застегивая молнию на крошечном черном платье. Пыхтя и хрипя, она поворачивается спиной к Тоби, призывая его разобраться с застрявшей молнией.

Если бы Мия была моей и решила выйти на улицу в таком наряде, она была бы соучастницей гребаного убийства. Я бы никогда не запретил ей носить все, что она захочет, но набросился бы с кулаками на любого, кто посмел бы выглядеть длиннее, чем нужно.

Вскоре подъезжает такси, и Айша чуть не ломает ногу, бросаясь к двери вместе с другими девушками.

— Я все уберу, когда вернусь, сестренка.

Через две минуты все уже выходят за дверь, а я небрежно прогуливаюсь по кухне, чтобы поставить свой стакан в раковину.

Я не хочу уходить. Только не без Мии.

— Веселитесь! — кричит она, хватая со стола горсть рюмок.

— Могу я извиниться за прошлые выходные, чтобы меня не прерывали? — спрашиваю я, когда она присоединяется ко мне на кухне.

— Не нужно. Я не злилась, просто обиделась, но ты был прав…

— Нет, не был. Я позволил собственному опыту затуманить мои суждения. Не меняй своего отношения к парням вроде Джастина, если это поможет тебе быть в безопасности. — Я поворачиваю ее к себе, зацепляя указательным пальцем под подбородком, и наклоняю ее голову назад. — Мне очень жаль.

— Я знаю. Все в порядке.

— Не все в порядке, Мия. Не спускай меня с крючка так легко. Мне не нравится видеть тебя грустной, и я ненавижу, что заставил тебя плакать, — настаиваю я, позволяя своей бдительности ослабнуть, когда опускаю взгляд на ее губы.