Слива приветствует вас

- Мне это известно... Исчезновение произошло после семейной ссоры, причина которой не давала, однако, оснований предполагать самоубийство. Впрочем, девушка отличалась как большой впечатлительностью, так и склонностью к экстравагантным поступкам... Сразу же были начаты поиски. Ни на Сливе, ни на какой-либо из тридцати планет, с которыми мы имеем регулярные сообщения, девушка не обнаружена. Вчера, впервые за время трехлетних поисков, мы натолкнулись на ее след: служащие гостиницы обнаружили ее портрет на вашей хверце.

- Почему вы вчера же не спросили меня о ней?

- Может быть, я не сделал бы этого и сегодня, если бы вы не настаивали на своем отлете. Не в моих принципах торопиться и столь грубо вмешиваться в подсознательные процессы. Я предпочитаю спрашивать лишь тогда, когда сам уже многое знаю. Вчера я знал еще очень мало, у меня был только один левый профиль, лишенный ярко выраженных особых примет. Я решил подождать и не ошибся: сегодня в моем распоряжении оба профиля, фас и портрет в три четверти.

- К тому же - с особой приметой, - грустно добавил я. - Родинка над правой бровью.

- Совершенно верно. Хотя, вернее, не над, а на самой брови. Теперь у нас есть все основания для предварительного вывода.

- Каков он?

- На Земле или на какой-либо другой планете, с которой мы не имеем связи, вы, видимо, встречались с этой девушкой.

Инспектор выбил из трубки пепел и сунул ее в карман. Затем он достал из портфеля обе хверцы, натянутые на плотные листы картона, и положил на стол. Я даже не взглянул на них.

- Капитан, почему же вы молчите? - воскликнула Таня - Расскажите нам все, что вы о ней знаете!

- В том-то и дело, что я, к сожалению, ничего о ней не знаю. Я и сам уже два дня ломаю над этим голову. Я мог бы вам рассказать о любой другой, но о ней, как назло, - ни единого слова. Вы можете мне верить или не верить, но никаких воспоминаний, хотя бы самых смутных.

- Ну и ну! Значит, если когда-нибудь в вашей хверце снова появится мой портрет, вы, чего доброго, даже не вспомните, кто это такая?

Я молча пожал плечами.

- Татьяна Сергеевна, - сказал Грушин, - уж не сомневаетесь ли вы в искренности капитана?

- Я-то не сомневаюсь, - чуть не плача ответила она - Но это так досадно. И я боюсь, что вы...

- Напрасно. Законы сна очень своеобразны. Вы можете никогда не увидеть во сне самого близкого человека. И вам может несколько дней кряду сниться человек, портрет которого вы случайно увидели на афише. Просто попалась вам на глаза афиша, вы ее даже не помните, вы и внимания-то на нее не обратили... К тому же, если бы капитан знал об Урусовой что-нибудь плохое, вряд ли на его хверцах она выглядела бы такой веселой и беззаботной.

Я посмотрел на инспектора с невольной благодарностью.

- Погодите, капитан, - сказала Таня, даже привстав от волнения. Погодите. Откуда вы знали, что речь идет именно о ней? О девушке с родинкой... Ведь на хверце десять женских портретов!

- Один из них - ваш, Татьяна Сергеевна, - ответил за меня инспектор. Следовательно, остается девять. Я упоминал о том, что это был левый профиль. Следовательно, отпадает еще семь - они изображены либо в фас, либо справа.

- Все-таки остаются два лица, а не одно.

- Но брюнетка в следующую ночь отпечаталась на наволочке только раз, а я говорил, что вторая хверца дала нам три портрета пропавшей девушки. Просто капитан слушал внимательнее, чем вы.

- Еще бы! Я так волнуюсь! Я так надеялась, что мы сможем наконец успокоить Урусовых, обрадовать их...

- Они знают, инспектор, о том, что вы напали на след? - спросил я.

- Нет. Всех, кто в курсе дела, я просил ничего пока не говорить им. Я не хотел пробуждать надежды, которые могут оказаться тщетными.

- И не расскажете?

- Еще не знаю. Это будет зависеть от того, вспомните ли вы что-нибудь. Ваше молчание родители могли бы истолковать превратно, оно может породить у них самые мрачные предположения. Родители могут оказаться еще недоверчивее, чем Татьяна Сергеевна.

- Ну зачем вы так говорите? - воскликнула Таня.

- Танечка, я вовсе не в обиде на вас, - сказал я. - Я вас вполне понимаю... - И обратившись к инспектору, спросил: - Как имя девушки?

- Вполне вероятно, что, сбежав, она изменила имя. В таком случае мой ответ только сбил бы вас с толку, осложнил бы работу памяти. Словом, я предпочел бы, чтоб вы сами назвали мне ее имя.

Я подошел к столу и стал разглядывать хверцы. Теперь я смотрел на них по-новому, видел в них нечто большее, чем просто забавную игру, подсказанную природой жителям Сливы.