Сливки

– И где они все теперь? Они лишились своего мессианства и из империй, где роскошь была доступна только элите, превратились в маленькие развитые страны, где нормально живется среднему классу. Пусть себе китайцы в ХХI веке мессианствуют, размахивая нашими идеями и задумываясь о загадочном китайском характере, который умом не понять, юанем общим не измерить. Пусть мессианствуют. А мы… К черту! Будем, немногочисленные, раскачиваться в креслах-качалках и ездить на службу на мини-вэнах с зимней шипованной резиной. Пусть все идет, как идет. Чего вы добиваетесь? Что для вас важнее – православие или народ?

– Православие. Если, конечно, под народом вы имеете в виду совокупность людей.

– Людей, разумеется. Люди для меня важнее идей.

– Тогда православие. Ибо оно как раз и существует для спасения людей. Для того, чтобы эти люди были людьми, а не ходячими кусками телятины.

– Вы хотите сказать, что все неправославные – католики, протестанты, язычники – ходячие куски?..

– Отнюдь. Если он католик, буддист или язычник, у него уже есть некое стремление ввысь. Уже есть вертикаль в жизни. Конечно, могут быть какие-то оплошности в его навигационной карте, слишком слабые движки в этой религии, которые не смогут вывести его на нужную орбиту. Но то, что он взлетел, – это уже хорошо.

– Знаете, меня радует то, что мы, такие разные люди – атеист и верующий, – приходим к одинаковым выводам о торжестве светской технотронной цивилизации над религиозными воззрениями. Мы только оцениваем это по-разному. Я – положительно, а вы – со скорбью. Все, что я вижу вокруг, радует меня – глобалистические тенденции, электронные деньги, которые вы наверняка считаете метками дьявола, информационные обмены…

– Электронные деньги – это серьезное покушение на права личности в обществе. Они делают прозрачными твою частную жизнь – когда, где и что ты покупал, куда ездил. По твоим счетам можно определить каждый твой звонок, купленную газету, книжку. Они таким образом позволяют выявить мир твоих убеждений. По тому, какие книги и газеты я покупаю, можно составить представление о том, чем я живу.

Пока речь идет о мире, который достаточно терпим к различным убеждениям, в этом нет ничего страшного. Но если вдруг у государства проявятся идеологические приоритеты – официальные или не официальные, – это может серьезно сказаться на судьбе гражданина. Что, кстати, очень хорошо заметно в США и в Европе. Там есть правила политической корректности, запретные темы для обсуждения. Например, тот, кто попробует поставить вопрос о преимуществах христианства перед иудаизмом или займется критикой иудейской мистики, сразу лишится работы. На это работает огромная машина – Антидиффамационная лига называется, – которая отслеживает «некорректные высказывания». В одной из своих книг, посвященных проблеме антисемитизма в русской литературе, они обозвали всех русских классиков антисемитами. Даже Пушкина. Это меня удивило. Господи, думаю, а этот-то эфиоп, негритенок как же в антисемитах оказался? Прочитал и обнаружил ключевую фразу: «Антисемитизм Пушкина проявился в том, что он не создал ни одного крупного положительного образа еврея». В США сейчас еврейская диаспора занимает роль КПСС в Советском Союзе.

– Во всяком случае, в США вас не бросят в ГУЛАГ.