Сливовое дерево

Кристина закрыла лицо руками. Она знала, что этот день настанет, и все же почувствовала дурноту, когда Исаак произнес эти слова вслух, словно ее ткнули кулаком в живот. Голос Исаака казался холодным и резким, но когда она подняла на него взгляд, глаза его блестели.

— Скоро мы снова будем вместе, — убеждал он, обнимая ее. — И ничто нас не разлучит. Я найду тебя, когда опасность минует. Обещаю.

Кристина отстранилась и пошла к перевернутой винной бочке, сняла красно-белую скатерть и расстелила ее на утоптанной земле. Затем ступила на середину — глаза ее были наполнены слезами — и расстегнула пуговицы на платье. Он смотрел на нее, плотно сжав губы и наклонив голову набок. Она спустила лиф платья с плеч, вытащила руки из рукавов и позволила верхней части платья упасть до талии. Когда она начала расстегивать тонкий пояс сборчатой юбки, низкий страдальческий стон сорвался с губ Исаака. Он рванулся к Кристине, зарылся лицом в ее шею, с силой прижимая ее руки к бокам.

— Нельзя, — бормотал он, обдавая горячим дыханием ее шею. — Как бы я ни хотел этого, нельзя.

— Если я больше не смогу видеть тебя, — прошептала она ему в ухо, — то хочу, чтобы это произошло. Мне нужны будут эти воспоминания, они помогут мне пережить разлуку.

Он натянул ей на плечи верх платья и отошел назад.

— Нет, — твердо произнес он, — я не буду подвергать тебя опасности. Однажды мы будем вместе, но не сегодня. Не здесь. И не так.

Кристина обхватила себя руками и тяжело опустилась на землю, повесив голову; плечи у нее вздрагивали. Исаак подошел к ней, поднял на ноги, обнял и стал раскачивать, словно ребенка. Через несколько минут он помог ей продеть руки в рукава, застегнул платье и вытер большими пальцами ее влажные щеки. Затем он перевернул скатерть и опустился на колени.

— Что ты делаешь? — спросила Кристина, вытирая глаза.

Он вытащил из кармана коробок, зажег спичку и подождал, чтобы она сгорела почти до конца. Когда ему уже чуть не обжигало пальцы, Исаак задул пламя. Затем в правом углу скатерти с помощью сгоревшей спички написал крупную букву «К» и стал водить поверх линии снова и снова, пока от обугленной черной палочки ничего не осталось. Кристина опустилась на колени рядом с ним, положила руку на его широкую спину и ощутила, как при движениях играют его мышцы. Исаак зажег еще одну спичку и добавил «И», потом с помощью еще шести спичек закончил надпись «К и И», а под ней начертал «1939».

— Однажды мы вернемся сюда вместе, — пообещал он, — при свете дня. Мы не будем волноваться, что нас увидят, и заберем эту скатерть. И на нашей свадьбе постелем ее на стол, на который поставим огромный торт и множество букетов — цветов будет целое море.

Кристина кивнула. Слезы ручьями струились из ее распухших глаз. Влюбленные встали и сложили скатерть от угла к углу и от края к краю, и при этом неотрывно глядели друг другу в лицо, словно пытались впечатать в память любимые черты. Исаак достал из кармана свой счастливый камушек и положил его в складки скатерти, а затем засунул ткань между холодной цементной стеной и самым дальним углом деревянного ларя для картошки. Кристина сжала губы, чтобы сдержать рыдания.

Глава шестая

В середине ноября два мрачных молодых человека в униформе верблюжьего цвета и каштановых фуражках разнесли по домам продуктовые карточки, записали имена и фамилии, проверили документы и пересчитали всех по головам. Листы перфорированной бумаги имели цветовую маркировку: красный означал мясо, желтый — сахар и муку, белый — молочные продукты, коричневый — хлеб. Их нельзя было хранить и использовать по мере надобности, поскольку они действовали только в течение месяца; продавать их тоже запрещалось. На каждого члена семьи при наличии денег можно было купить четыреста пятьдесят граммов мяса, двести пятьдесят граммов сахара, четыреста граммов суррогатного кофе, кило восемьсот хлеба, двести восемьдесят пять граммов маргарина, восемьдесят пять граммов повидла, сорок граммов сыра и одно яйцо на неделю. Цельное молоко выдавали только детям и беременным женщинам, детям до четырнадцати лет полагалась несколько большая норма, чем взрослым. Мрачные мужчины предупредили маму Кристины, что покупать и резать свиней не дозволяется, а в случае нарушения запрета семью лишат карточек на мясо.

Также продовольственные агенты сообщили, что для покупки обуви и одежды следует обратиться за разрешением. Когда мутти поинтересовалась, как именно это делается, они ответили, что ей не стоит бес покоиться, поскольку разрешение выдают редко. Всем велели собирать металлолом, бумагу, кости, тряпки и пустые тюбики и привозить все это на почту. Отныне все ресурсы направляются на военные нужды, и каждый немец обязан выполнить свой патриотический долг.