Сливовое дерево

В курятнике Исаак жадно выпил молоко, тонкие белые струйки текли из уголков его рта по грязному подбородку. Он откусил хлеб, затем яйцо и остановился, заметив, что Кристина наблюдает за ним со слезами на глазах.

— Мы словно попали в кошмарный сон, — произнесла она. — Такого просто не может быть.

— Это и есть кошмарный сон, — ответил Исаак. — И пробуждение наступит еще не скоро.

Глава семнадцатая

В половине первого ночи, удостоверившись наконец, что все спят, Кристина без обуви, в одних чулках, прокралась на задний двор, открыла дверь курятника и шагнула внутрь, прищуриваясь на пышноперых кур, сидящих в темноте на высоком насесте.

— Исаак?

Он не ответил.

— Исаак! — позвала она громче.

Ответа так и не последовало. Кристина приложила руку к сердцу, чувствуя, что из ее легких словно выбили весь воздух. Исаак исчез. Первым ее побуждением было ринуться на его поиски. И вдруг он предстал перед ней, вынырнув из тени.

— Я уж испугалась, что ты ушел, — с облегчением вздохнула она.

— Пока нет. Но следовало бы. Я подвергаю тебя и всю твою семью большой опасности. Мне надо уходить.

— Но это невозможно. Если тебя поймают, то расстреляют. Кроме того, куда ты пойдешь?

— Я могу потихоньку пробраться к своему дому и укрыться на чердаке.

— И чем ты будешь питаться? Станешь захаживать в лавку за колбасой и хлебом? У тебя нет денег, одежды. А если кто-нибудь заметит тебя и донесет? К тому же в пустующих домах в вашем районе поселились эсэсовцы. Они наверняка закатывают обеды в вашей столовой.

— Отлично, — насупившись, произнес Исаак. — Я проскользну в ночи и перережу им глотки, когда они заснут.

— Глупости. Ты и мухи не обидишь, а уж убить человека и подавно не сможешь.

— Нацисты не люди. Это чудовища.

— Я знаю. Прости. Но пока тебе надо спрятаться понадежнее. Пойдем со мной.

Кристина прижала палец к губам Исаака, затем повела его в дом и придержала дверь, пропуская в коридор первого этажа. Поднявшись на несколько ступеней, Исаак остановился и указал на свои разбитые башмаки. Она подождала, пока он скинет обувь, и охнула, увидев нарывы и мокрые волдыри на его грязных ступнях. Он взял башмаки в одну руку и подал знак, что можно идти дальше. Молодые люди бесшумно миновали два лестничных марша, пробираясь мимо стен на корточках и не отрывая глаз от дверей комнат.

В коридоре третьего этажа Кристина открыла чердачный люк в потолке и стала выдвигать складную лестницу, часто дыша и съеживаясь от каждого скрипа. Когда лестница полностью опустилась, девушка жестом показала Исааку — забирайся наверх! — и последовала за ним.

На чердаке она потянула за шнурок и включила пыльную лампочку, свисавшую с деревянных стропил. Зажегся тусклый свет, оставлявший дальние углы в чернильной темноте, а под глазами Исаака появились черные тени. На верхнем этаже старого дома находились лишь несколько ящиков, пустой стеллаж и кособокий комод без ручек. У одной стены стояла четырехместная клетка для кур, по полу пестрыми клочьями была разбросана сухая солома. Пахло старым деревом и теплой пылью.

— Ступай осторожно, — прошептала Кристина. — Комната моих родителей вон там, — она указала в задний правый угол. — Иногда мама просит принести сюда цыплят, чтобы с ними ничего не стряслось. Однако нынче об этом можно не беспокоиться, потому что у нас нет петуха. И мутти сюда тоже не станет заглядывать.

— Почему ты так уверена?

— В детстве ее напугали историей о привидении, и с тех пор она боится чердака. Ее дядю переехала телега и отрезала ему голову, и мой Ur-Opa[62] стращал Mutti выдумками, будто его призрак расхаживает здесь с головой под мышкой. Так что она не имеет привычки ходить на чердак. К счастью, мама поведала мне об этом, когда я была уже достаточно взрослой.

— Ну, теперь, и мне страшно, — улыбаясь, прошептал Исаак.

В ответ на его шутку Кристина закатила глаза. Потом на цыпочках проследовала в конец чердака, жестом увлекая за собой Исаака. Под западным концом крыши стена выглядела так же, как и на востоке, но когда они подошли ближе, стала заметна низкая квадратная дверь.

— Ты затаишься здесь, — Кристина просунула кончики пальцев в щель и потянула на себя дверь. — Днем, если все уйдут или хотя бы никого не будет на третьем этаже, я стану подниматься и выводить тебя пройтись. Изнутри дверь не открывается, и я еще припру ее снаружи стеллажом. Сам ты не сможешь выйти, — она смотрела на него в ожидании ответа. Исаак молчал. — Но на время воздушной тревоги я не смогу выпустить тебя.

— Придется рискнуть.

За дверью находилось вытянутое узкое пространство шириной около метра, крутой склон крыши не давал возможности встать там в полный рост. Но в длину чулан простирался от одной стены дома до другой, так что места, чтобы лежать и сидеть, было более чем достаточно.