Сливовый календарь любви

Она тянет на себя раздвижные двери, но порог кривой, и двери поддаются с трудом. Наконец открыв, она вбегает в комнату.

Как она выглядит? На ней одежда в серую полоску из плотного шелка-уэда, а пояс двусторонний, как окрас кита: с исподу жатый креп, а налицо черный с фиолетовым шелк «ивушка». Нижние одежды темно-синего атласа с некрупным узором. В руках она держит накидку с капюшоном. Высокая прическа-симада растрепана, красивое лицо без грима. То ли она и так довольна своей наружностью, то ли пришла по-утреннему неприбранной. Лицо ясное, как цветок, но глаза печальны. Молодой человек с удивлением всматривается в ее черты.

Молодой человек. Ёнэхати! Зачем ты пришла сюда? Как узнала, где я скрываюсь?.. Ну, проходи… Ты – здесь, не сон ли это? (Садится на постели.)

Ёнэхати. Ах, я все думала, найду ли… Сердце так и бьется! Я ведь спешила, едва ли не бегом бежала. Что-то мне нехорошо… (Она кладет руку себе на грудь.) И в горле сухо… (Говоря так, она присаживается рядом с постелью.) Вы тоже нездоровы? (Пристально вглядывается в его лицо.) Ну конечно! Эта худоба и бледность… Вы очень бледны! И давно вам неможется?

Молодой человек. Недели две, не больше. Да это не опасно, просто не могу опомниться после всего, что случилось. Ничего! Но ты как узнала, как догадалась прийти сюда? Мне ведь так нужно было поговорить с тобой… (С полными слез глазами он выглядит очень трогательно.)

Ёнэхати. По правде говоря, с утра я пошла помолиться в храм Мёкэн-сама. И вот удивительная встреча. Вы – и в таком месте! Мне и во сне бы не привиделось искать вас здесь, если бы не одна девушка, новенькая, ее взяли к нам недавно. Наши, как водится, спросили, откуда она родом, и оказалось, что из Хондзё. От нечего делать завели разговор, и она рассказала обо всех своих соседях. Один из них чем-то напомнил мне вас… А может, это только показалось? На ночь я положила ее спать у себя и расспросила как следует. Она сказала, что в доме вашем есть и хозяйка, красивая да ладная, и я было усомнилась, однако стала еще дотошнее задавать вопросы. Оказалось, что хозяйка вроде бы старше хозяина и обыкновенно дома ее не бывает. Чем больше я слушала, тем больше убеждалась, что речь может идти о вас. Но все же я не могла быть уверена до конца и наказала девушке помалкивать о моих расспросах. Я надеялась во всем удостовериться, когда пойду на богомолье. Можете себе представить, с каким нетерпением я ждала сегодняшнего дня – пятнадцатого числа. И вот наконец я здесь. Ведь говорят же люди: если день-деньской молиться об одном… Не иначе как сам бог Мёкэн привел меня к вашему дому. Но как я ни рада, мне не дает покоя слух, что вы женаты. Где сейчас ваша жена?

Молодой человек. Нелепость! Откуда у меня жена? Что за девушка с тобою беседовала?

Ёнэхати. Да она будто бы из дома зеленщика… Но это к лучшему, раз вы женились. Прошло уже немало времени – нельзя же жить только воспоминаниями! И свою жену вы могли не прятать. Ведь ничего дурного в этом нет.

Молодой человек. О чем ты говоришь? Я никого не прячу. Оглянись хорошенько вокруг – и ты сама убедишься. Не знаю, что уж там болтает твоя девица… Ладно, а что творится дома?

Ёнэхати. Дома дела ужасные. Кихэя, по его настоянию, все величают не иначе как хозяином. Не пойму я, почему все так обернулось… И ведь разлад пошел еще с тех пор, когда живы были прежние владельцы! Теперь на хозяйской половине без скандалов и дня не обходится. Когда вы ушли жить в дом своих новых приемных родителей, я тоже решила: больше не останусь в «Каракотоя», уйду в другое место, а то сил нет. Но Кихэй ведь такой несговорчивый… Уперся: не отпущу, мол, и все. Пока-то я терпела, но теперь… Раз вы здесь… (Она оглядывается по сторонам, роняя слезы.) Теперь я вижу, в каком отчаянном положении вы оказались, и ни дня не останусь в заведении «Каракотоя». Сегодня же, как только вернусь, заведу разговор, чтобы меня отпустили. Уйду хотя бы в Фукагаву, я готова все стерпеть, лишь бы вас немного поддержать.