Слизеринец и гриффиндорка, огонь и лед, ненависть и любовь (СИ)

Его это не возбуждало. Ни капли. Девушка начала проводить языком по телу, целуя грудь и кубики пресса. Но тут Малфой вспомнил ее. Очищенное с помощью холодного душа сознание мгновенно нарисовало образ Уизли.

Нет. Нет. Нет. Но фантазию уже было не остановить. И вот в голове не жидкие блондинистые волосы, а пышная рыжая грива касается его тела. Пресные поцелуи холодного рта Фоули вдруг стали обжигающими кожу. Он чувствовал, как эрекция мгновенно настигла его.

Скорпиус резко встал с кровати, бросив вместо себя Фоули, перевернув ее за живот.

— Скорп, ты же говорил, что… — начала она, но Скорпиус резко вошел в нее.

 

— Ты же говорил, что устал на тренировке, — она все еще не могла отдышаться.

— Но стоило мне увидеть тебя, как всю усталость как рукой сняло, — соврал Малфой, в голове которого до сих пор был образ голой Уизли из его снов. — Извини, но сейчас мне пора.

Скорпиус шел в башню старост, ругая себя, что не сдержался. Он знал, что теперь ему будет сдерживаться еще сложнее, а сны станут еще живее и ярче. Все это было неправильно. Все должно быть не так.

Отбоя еще не было, а значит, был призрачный шанс, что она еще не вернулась. Наверняка, после всех его сегодняшних слов, опять, она будет его избегать.

И будет правильно делать. Но это будет так невыносимо для него.

Приготовившись быстро пробежать через гостиную и засесть в своей спальне, Скорпиус открыл дверь.

В эту же секунду ему в нос ударил карамельный запах.

Скорпиус пошатнулся. Чуть придя в себя, он осмотрел гостиную.

Уизли была тут. Снова с мокрыми волосами и в своей идиотской пижаме. Она сидела на его диване перед камином, вытянув ноги и читая книгу. На журнальном столике перед ней стоял большой стакан какого-то коктейля, щедро политый карамелью.

Скорпиус внимательно посмотрел на стол. Там были пирожные, мороженное, конфеты. И все это было с карамелью.

Ему казалось, что все это какая-то злая шутка над ним.

Ее запах. Им пропахла вся башня.

— Если ты думаешь, что ты не топаешь, то глубоко заблуждаешься, — сказала она его же фразу и подняла голову.

Уизли улыбалась. Усмехалась. Не боялась.

Почему так происходит? Как она умудрялась злиться на него до дрожи, а потом делать вид, что между ними никогда не было конфликтов и они счастливая семейная пара, встречающая Рождество?

— Какого черта ты тут устроила? — выругался Скорпиус. — Иди на кухню к домовикам или к себе в спальню.

— Это не я, — весело ответила она, откладывая книгу. — Я спустилась делать уроки, а это все было на столе с запиской.

Скорпиус в два шага подошел к ней, вырвав записку из тоненьких пальчиков.

 

Самой лучшей старосте школы.

 

Малфой чувствовал, как ярость овладевает им.

Кто ей шлет подарки? МакМиллан? А если Розье?

— Будешь? — еще более неожиданно спросила она, протягивая одно из пирожных.

Скорпиус поднял брови, но сел рядом с ней, беря из ее рук сладость.

Роза надкусила свое. Скорпиус внимательно смотрел на ее рот. Она языком слизнула карамель.

В одну секунду снова в штанах стало тесно. И совсем не те мысли полезли в голову. И они не были такими невинными как раньше.

Она стояла перед ним на коленях. С улыбкой облизывая свои губы, на которых была далеко не карамель.

— Что? — усмехнулась она. — Зря не хочешь, очень вкусно. И поднимает настроение. Любое сладкое поднимает настроение.

Скорпиус откусил маленький кусочек. Все вкусовые рецепторы заполнила карамель. Она нежно касалась его языка.

В голову полезли совсем другие воспоминания и мысли. Темный коридор. И этот карамельный вкус на его губах. Вперемешку с ее теплым дыханием и стоном.

Ее губы вновь были в карамели, но на этот раз она ее не слизала. Отложив пирожное, Уизли потянулась за мороженным.

— Мы в детстве с братом очень любили мороженое, — улыбнулась Роза, посмотрев на камин. — Мама редко разрешала. И это было прямо праздником. Помню, как мы провинились, нас наругали и лишили на Рождество мороженого.

— За что? — спросил Скорпиус, сам удивившись, что слушает ее так внимательно.

— За то, что я сделала вот так, — сказала Уизли.

Он не успел опомниться, как она провела ложкой с мороженым по его носу, опускаясь на подбородок.

Она засмеялась, а Скорпиус от шока навалился на нее, выбивая ложку из руки.

Роза тяжело дышала от его веса на себе, а их лица вновь были в опасной близости друг от друга.

— Я не твой братец, — прошипел он, смотря прямо в ее глаза. — Когда ты наконец поймешь, что от меня нужно держаться подальше?

Она ничего не отвечала, лишь смотрела искрящимися глазами на него и так пахла карамелью.

Глаза Скорпиуса опустились на ее губы. Все в карамели. Это было выше его сил. И он поцеловал ее. Нежно. Как она его в первый раз, захватывая губы и слизывая карамель.

В паху все горело огнем. Скорпиус быстро оторвался от нее и влетел к себе в спальню, на ходу сбрасывая одежду и заходя в душ, который уже был настроен на ледяную воду.

Не помогало. Ничего не помогало. В голове был только ее образ, вода совершенно не смывала вкус ее губ. Жар в паху и душе не утихал.

— Да и пошло все к черту, — Скорпиус включил горячую, как она, воду. — Ты своего добилась, Уизли.