Слой Ноль

— Терроризм?!

— Ни амнистий, ни условно-досрочного — никаких тебе ништяков. Однозначно «крытка», срок от пятнадцати. Если на волю и выйдешь, то старый, фиксатый и синий от наколок.

«А в ШИЗО нет телевизора...» — вспомнил к чему-то Мухин. Любил Витюша блатные песни. Романтики, что ли, ему не хватало? Сглазил, идиот...

— Петр, ты Бориса знаешь? — спросил он неожиданно.

— Черных? Кто ж его не знает... А ты-то где с ним познакомился? Или так, по слухам?

— Что-то среднее. Я с ним общался, когда... ну, как это...

— Ясно. Повезло тебе. Вот Ренат сколько его ни ищет — без толку.

— Ты не в курсе, как Борис ко всему этому относится?

— К чему «к этому»?

— Ну... ко всем вашим делам.

— По-моему, Борису до фонаря. Он у нас небожитель, его исключительно проблемы мироздания волнуют. Все, что мельче Вселенной, не замечает принципиально.

— Ты то же самое про ментов говорил...

—В смысле?..

— Про серость людскую, про то, что обычный человек понять нас не может. А мы точно так же не понимаем Бориса...

— Толковый ты мужик, Витя. Только разговор этот не ко времени затеял... Что там у нас? Вроде на облет пошел...

Мухин задрал голову. Вертолет, чуть наклонившись, начал удаляться. Гул винтов понемногу стихал.

— Он нас сторожил, а видеть не видел, — сказал Петр. — Будет круги над тачкой описывать. Или сейчас уйдем, или никогда. Ты как хочешь, а я через дорогу.

После договорим.

— Значит, выживем?

— Обязательно. Только не здесь. Здесь-то, конечно, вряд ли...

Он отклеился от дерева и дружески ткнул Мухина кулаком. Виктор, не отрываясь, смотрел ему в спину — сознавал, что теряет драгоценные секунды, но все смотрел и никак не мог отвернуться.

Петр продрался сквозь кусты и, пригнувшись, побежал к шоссе. Ему нужно было преодолеть пятьдесят метров до дороги, шесть полос асфальта и еще метров десять до леса на той стороне. Виктор почему-то был уверен, что у него получится. У таких всегда все получается — и хорошее, и плохое.

Петр поднялся по насыпи, но тут же шарахнулся назад — из-за близкого поворота, издав басовитый гудок, выскочила фура. Красный брезент на кузове полоскался, как несусветно длинное знамя, и вместе с ним реяли черные, лихо изогнутые буквы: «М.Е. G.A. — TRANS Ltd».

Это было не имя робота... И это были не галлюцинации... «Старайся перейти в мегатранс»...

Борис предупреждал, а Мухин принял его слова за собственный бред. Все так... Об этом Петр и говорил — о неспособности понять. Ведь это было просто — вылезти из «Лендкрузера» и дождаться машины Бориса.

Просто — когда знаешь...

Мухин попробовал разглядеть того, кто сидел за рулем, но кабина была слишком высокой, в окне болталась пижонская занавесочка, и к тому же фургон ехал очень быстро. В просвете между деревьями уже появился второй, затем третий...

Грузовики двигались целым конвоем. Петр нетерпеливо приплясывал на обочине, но дальнобойщики его не пропускали.

Виктор посмотрел на небо и рванул к болоту. Часы он из дома не взял, но чувствовал, что сейчас где-то между пятью и шестью утра. Таблетка продержит его в этом слое примерно до семи или половины восьмого, за это время он должен как минимум добраться до города.

Вертолет рокотал где-то справа, и Мухин решил, что милиция окончательно сбилась. Прыгая между здоровенными метелками высохшей травы, он молился, чтоб не подвернуть ногу, и продолжал прислушиваться.

С дороги донесся визг тормозов и чьи-то лающие крики, через секунду оттуда, куда ушел водитель, застрекотали автоматные очереди. Стреляли сразу человек пять — не жалея патронов, вычесывая лесополосу вдоль и поперек. Виктор на миг замер, но разобраться, кого уже убили, а кого только ловят, было невозможно. Он глубоко вздохнул и помчался еще быстрей.

Мухин как раз достиг середины лужайки, когда из-за березок слева вдруг вылетел второй вертолет — армейский, темно-зеленый. «Ми-8» с квадратным вырезом в корпусе повис низко над землей и многозначительно покачал хвостом.

Виктор увидел спаренный пулемет, и молодого стрелка на вертящемся стуле, и то, что солдатику жуть как охота пострелять и что командир, кажется, не сильно возражает...

Глава 11

Председатель Госбеза Шибанов в жизни был еще более обаятельным, хотя больше, казалось бы, уже некуда. И умеренные залысины, и сталь на висках, и морщинки вокруг глаз — все работало не на минус, а на плюс. Лицо у него было крупное, породистое — кого другого такой нос и такие уши сделали бы плебеем, а Шибанову они лишь добавляли шарма.

«Бабы от него писают кипятком, — равнодушно отметил Мухин. — Впрочем, был бы у него рахит — они бы все равно писали. Председатель ГБ — не хрен в стакане...»

— Ну что, нормально? — Шибанов закинул ногу на ногу и сцепил пальцы на колене.

Руки у него были большие и волосатые, словно специально созданные для того, чтоб душить врагов народа. В юности его наверняка принимали за боксера, в молодости — за бандита. В полтинник Шибанов был похож на типичного гэбиста. И говорил он тоже как типичный гэбист.

— Виктор, когда я задаю вопрос, надо отвечать.

— Ага... Нормально...