Слой Ноль

— Сан Саныч, смотрите на него! Он не в курсе!

— Витя, дурака из себя не корчь, — строго проговорил Немаляев. — Я, например, пока еще не уверен...

— О чем речь-то?! — не выдержал Мухин.

— ...но, если будешь так выделываться, я тебя защищать не стану, — закончил тот.

— Сапер... — сказал Виктор. — Хоть ты мне...

— Я б тебе сам шею свернул. Если б можно было. Но я на тот слой слишком много сил потратил, мне эта каторга уже во где. — Сапер звонко шлепнул себя по горлу — А другой подготовить уже не успеем...

— Когда ты с Петром встречался? — спросил Константин. — Когда ты ему базу сдал? Сейчас или еще раньше?

— Спятил?..

— Тебе, Витя, три капсулы жрать рановато, — наставительно произнес Сапер. — Я к этой дозе долго привыкал, а ты сразу решил, на второй день. Хочешь оболочку угробить?

— Я одну принял, — возразил Мухин.

— И с одной улетел на девять часов, — мрачно отозвался Немаляев. — Да так, что пульс пропал.

— Я... вы бы их пересчитали, таблетки свои! — Виктор перевел взгляд на Сапера, потом на Костю. Они ему не верили — настолько, что любая попытка объясниться только усилила бы их сомнения. Его снова подозревали в дружбе с Петром, но если Шибанов колол его терпеливо и почти ненавязчиво, то эти трое просто взяли и пришили ему измену, а отмыться от таких обвинений гораздо труднее, чем их доказать.

Наверное, так им было легче. Найти простое решение — самое простое из всех возможных. Выбрать того, кто поближе, и назначить виноватым. Знать бы хоть, в чем...

— Я никого не предавал, — сказал Мухин. — Никогда! Вы поняли, нет? Кроме группового секса, мне ничего не предъявишь, а это не карается. Ну, «снежок» понюхивал, было... Что вам еще о себе рассказать? Трусы снимать не надо?! — крикнул он, заводясь. — Характеристику из школы?! Справки о прививках?.. Не нравлюсь вам, да? А кто меня сюда затащил, в эту порнуху?! В этот вонючий слой! Кем еще здесь быть, как не порнографом?.. Я фиксировал реальность, ничего более. Но я никого не предавал. Хотя вообще-то... Знаете что?.. Пошли вы все в жопу, — тихо закончил Виктор и направился через комнату.

Ему позволили дойти до двери, но едва он взялся з ручку, как с обеих сторон возникли Костя с Сапером.

— Разговор наш, Витя, еще не окончен, — раздался за спиной голос Немаляева. Прыткий старик Сан Саныч тоже его догнал и не схватил за шкирку единственно потому, что в этом не было нужды.

Мухин, упрямо мотнув головой, рванулся вперед и за порогом наскочил на Председателя. Он, как ребенок уперся Шибанову в грудь и поднял глаза вверх, на большой округлый подбородок с пробившимися точками щетины. Виктор зачем-то провел пальцами по своим щекам — сам он не держал в руках бритвы еще с четверга. За двое с половиной суток на лице выросло немного, но обаяние оно уже потеряло.

— Что вы тут?.. — озабоченно спросил Шибанов. — Драться не надо, а то у меня пистолет.

Мухин сообразил, что это не угроза, а искрометный гэбэшный юмор. Деваться было некуда — все четверо образовали непроходимую «коробочку», да и за пределами комнаты наверняка кто-нибудь подстраховывал.

Виктор вернулся обратно. Стульев не наблюдалось, и он приткнулся к низкому, чрезвычайно узкому подоконнику. Сидеть на нем было неудобно, но стоять Мухин принципиально не хотел — так он выглядел бы подсудимым на оглашении приговора. На подоконнике же как будто не выглядел... Во всяком случае, вердикт еще не оглашали.

— Пока ты, Витя, шлялся, у меня семь человек убили, — печально, но неожиданно миролюбиво сообщил Шибанов. — Они вас там охраняли, в бункере. Ваш покой и сон, ваше мирное бздение под одеялом... Семеро, Витя, вот так. Это не просто ЧП, это катастрофа. У нас тут хоть и порнуха... — Он сделал небольшую паузу, позволяя Мухину врубиться. Мухин врубился: комнату прослушивали. — Хоть и порнуха, — повторил Шибанов с укором, — а все ж не тридцать седьмой год. Если в Конторе образуется пять трупов, президент требует доклад и все материалы. А у нас нынче не пять. Семь. Молодые ребята, недавно из училища. Стрелять уже умели, беречься еще нет...

— Мне жаль, — разлепив склеившиеся губы, ответил Мухин. — Но я к этому отношения не имею.

— Ты в коме валялся... А если б и не валялся — куда тебе до моих ребят! А отношение к этому имеет Петр. Петенька Еремин, анархист хренов. Самое непосредственное отношение... А ты — к нему. Имеешь.

— Он-то как мог? Его же в этом слое нет.

— Откуда ты знаешь? Он сам тебе сказал?

— Не он, а... неважно.

— Людмила сказала, — догадался Шибанов. — Ох уж эта Людмила!.. Ох, Люська...

— А что с ней? — спросил Виктор.

— Ну вот!! — взорвался Костя. — Все он знает, видите?! Да он в курсе! Тормоза разыгрывает!

— Нет, — сказал Шибанов. — Знал бы про Людмилу — молчал бы. Зачем ему свою осведомленность показывать?

— Во! Гэбэ не купишь! — поддержал Мухин. — Правильно, зачем мне трепаться, когда я... А что с Людмилой-то?!

— Я думаю, Петр его особо не посвящал, — высказался Председатель. — Использовал как «дятла».

— Как дятла — это как?

— "Дятел" — агент, передающий мелкие, разрозненные сведения. Сам он обычно даже не подозревает, что за картина из них складывается.