Слой Ноль

— В том-то и дело, — поддержал Борис. — Разница Между отражением и нулевым слоем не видна. Даже е. Возможно, я побывал там много раз... Мы и сейчас жем находиться в нулевом слое! Хотя вероятность такого финта невелика...

— Вслепую тыкаться нельзя, — произнесла Людмила. — Действительно, пройдем мимо и не заметим. Надо его э-э... его надо... — Она так и не подобрала нужного слова. — Задача не имеет решения. Зря ты нам все это рассказал, Боря.

— Не зря, — медленно выговорил Виктор.

— Ну-ка!.. Ты у нас сегодня за генератора идей.

— Новых идей нет. Просто я там уже был. Я не помню... Не помню его, какой он. Но я знаю, что меня оттуда выдавило. — Мухин прикрыл один глаз и что-то шепотом подсчитал. — Это слой, в котором я умер около двух недель назад.

— С чего ты взял?

— Когда мы впервые увиделись с Костей... Он ко мне с топором приходил и с крашеной эспаньолкой... Жуть!.. Так вот я ведь уже тогда был перекинутый. Иначе как бы он меня вычислил и понял, что я ему нужен?

— Да, — сказала Людмила.

— Он и до этого меня убивал, правильно? Убивал, чтобы узнать, какое из отражений — настоящая личность. Сколько раз?.. Двадцать? Вот один из этих двадцати слоев и есть нулевой. Двадцать — не так уж много. Прочешите их все. А где искать — это вам Костя подскажет.

— Я только не пойму, на чем основана твоя уверенность.

— Я тоже, — признался Борис.

— Она основана на том, что я из своей самой первой жизни не помню совершенно ничего. Ни одного проблеска. Когда ко мне пришел Костя...

— С топором? — уточнила Люда.

— Гм... да, с топором. У меня в мозгах сидел какой-то сон. Точнее, я так думал... Этот сон — моя первая жизнь, о которой мне известен лишь один факт: она у меня была.

— Может, тебе память отшибло? — хмыкнула Людмила.

— Попытайся вспомнить хоть один мир из тех, что ты посетила, а потом забыла напрочь.

— Как же я его вспомню, если я его забыла? — растерянно проговорила она. — Да еще напрочь...

— Но я-то ведь помню, — тихо сказал он. — Разве это не отличие? Спроси у Кости, что он там видел. Пусть напряжется — авось чего...

— А ты говоришь, зря я вас расстроил, — обратился Борис к Людмиле. — Выходит, не зря. Так, время-то уж не детское... Здесь вас отпустить или подержать еще, пока ты не доберешься?

— Ничего, девочка самостоятельная, — сказала она.

— Тогда счастливо. Витя, не возражаешь, если я в твоей квартире переночую? Электричка теперь только утром.

— Ночуй, мне-то что...

— Боря! — крикнула Людмила, словно испугавшись, что через мгновение будет уже поздно. — Насчет твоей теории... Всех этих отражений, нулевого слоя... и что можно их свести обратно... Ты сам-то в это веришь?

— Верю, — ответил он.

— А если не получится? Ну, найдем слой. Машину эту найдем. Починим ее... или сломаем... там видно будет. А дальше? Если от этого ничего не изменится?.. Если исправить ничего нельзя?

— Я думаю, так оно и есть, — он виновато улыбнулся. — Наверно, уже нельзя...

Она собиралась сказать что-то еще, но вдруг шагнула назад и напряженно огляделась.

— Кто вы?.. Где я?!

Иного от семнадцатилетней девушки никто и не ожидал. Мухин отметил, что сам он по-прежнему находится здесь, и молча проводил ее до прихожей.

— Туфли не забудь, пожалуйста.

Она с опаской, не поворачиваясь к нему спиной, переобулась и прихватила сумочку.

— Как я сюда попала-то?..

— Неважно, Люда. Иди домой, — сказал он, открывая дверь. И зачем-то добавил: — Какая же ты красивая...

— Да пош-шел ты!

— Яйца оторвешь. Знаю.

Он стоял на лестнице, пока девушка не спустилась вниз, и вернулся, лишь услышав хлопок парадного. В большой комнате храпели так, что на столе дребезжали рюмки.

Борис опять смотрел в окно, точно любовался неким феерическим пейзажем. Ничего феерического во двор не было: пыльные кусты, расшатанная детская горка, ряд переполненных помоек.

— Ну, попрощаемся, — сказал он, по-стариковсю тяжело поднимаясь с кровати. — Долго я вас тут промурыжил... Ладно, вам же на пользу.

— В каком смысле?

— Счастливо, Витя.

— Ты о чем это?.. — насторожился Мухин. — Что случилось?

— С тобой, кажется, все в порядке. Люду жалко.Она мне симпатична. — Борис невесело рассмеялся. — Звучит, будто откровение педофила, да?.. Я уже начал забывать, сколько мне лет на самом деле. Всего лишь сорок два. Ей — двадцать девять. Разница не принципиальная...

— Боря, не темни, пожалуйста!

— Ты ее теперь не скоро увидишь. Я тоже.

— Что с ней?!

— До встречи, Витька.

— Да объясни же!.. — вышел из себя Мухин, но увидел, что говорит с пустотой.

Со стороны это, вероятно, было похоже на перебро Людмилы и кого угодно еще — когда человек начинае фразу, а закончить не может, потому что его уже нет.

Виктор взмыл вверх, но не в небо, — неба как там вого здесь не оказалось. Земля внизу была плоской, лес тоже был плоским — и почти бесконечным. Мухи поднялся над деревьями так высоко, что они слились в сплошные зеленые кудри. Впрочем, нет, далеко не сплошные... Тут и там чернели выгоревшие проплешины. Огня Виктор не видел, да и деревья напоминали скорее некие символические фигурки, чем что-то живое. Наверно, это Борис... Сравнение с лесом — его придумка.