Сломай меня (СИ)

В одну секунду я смотрю в зеркало на улыбающуюся, прекрасную Элизу, которая глядит на меня своими чистыми, невинными и наполненными добротой глазами, а в следующую — вижу радостного и успокоившегося друга, который тянется к руке своей девушки, чтобы поцеловать ее. А затем в окне, со стороны Шона, — яркий свет черного тонированного внедорожника, движущегося на бешеной скорости прямо на нас.

Я не успеваю среагировать. Не могу остановиться. Тормоза не поддаются. Я пытаюсь выкрутить руль и увернуться от столкновения, но у меня ничего не получается.

Удар.

Машина переворачивается несколько раз. Я пытаюсь повернуть голову к Шону, но меня сначала с силой бросает вперед, и мое лицо впечатывается в подушку безопасности, следом возвращая обратно на сидение. После этого я снова подаюсь вперед, и невыносимая боль от колючих, острых и стеклянных лезвий пронзает все мое тело.

Я ощущаю запах крови, ее ядовитый вкус во рту. Все вокруг становится красным, мокрым и безжизненным. Пытаюсь поднять руку, чтобы на ощупь найти Шона и Элизу, но у меня ничего не выходит. Я не могу пошевелиться. Все мое тело такое тяжелое, парализованное, будто на меня упала неподъемная скала или залили бетонном.

Я умираю? Холод. Все, что я чувствую — ужасный холод во всем теле. Я пытаюсь открыть глаза, но все, что я вижу — темнота. Я хочу что-то сказать, закричать о помощи, найти семью, но открываю рот, а воспроизвести ничего не могу. Или мне кажется, что я это делаю. Я не знаю…

И в следующее мгновение я просто исчезаю…

***

— Ксавьер, очнись! — звоном в ушах отдастся напористый голос отца, и я пробую приоткрыть глаза.

Один…

Два…

Три… Получилось.

С третьей попытки у меня выходит, и я пробую сфокусировать взгляд на своем отце. Я хочу заговорить, но мне мешает к кислородная маска. Тянусь рукой вверх, чтобы убрать ее, но моя рука такая тяжелая, что я не могу оторвать ее от постели.

— Не надо, Ксавьер, тебе нельзя разговаривать и двигаться. Ты слишком слаб, — отец смотрит сторонам и облизывает пересохшие от волнения губы.

— У нас не так много времени, сын, — садится рядом на стул и складывает ладони вместе, — Ты попал в аварию. Если ты помнишь это, моргни.

Я выполняю его просьбу.

— И…, — он останавливается и заглядывает в мои глаза.

Отец выглядит очень уставшим и немного потерянным. Кажется, что за время, которое я его не видел он постарел лет на 10.

— Ты был не один, помнишь?

Я на секунду задумался и пытался вспомнить произошедшее. Элиза. Шон. Я снова моргаю и чувствую, как повышается напряжение в комнате.

Нет! Этого не может быть. Нет. Нет. Нет. Я не хочу этого слышать!

Мой пульс начинает учащаться, в ушах раздается резкий и оглашающий звон, заставляющий меня крепко сжать глаза и громко закричать, избавиться от этих мыслей. Я хочу сделать вид, что ничего не слышал.

— Ксавьер, сын, — отец берет меня за руку и с на меня. — Сейчас придут врачи, им еще не разрешают пускать к тебе никого. Ответь на мой вопрос: ты помнишь, как произошла авария? Видел кого-то подозрительного?

Пелена слез застилает мои глаза, я, моргаю, утвердительно отвечаю на вопросы отца, и тонкий, соленый ручей стекает вниз по моим щекам.

Я не хочу в это верить.

Элиза — моя маленькая смелая девочка, которую я должен был оберегать.

Шон — мой лучший друг, который стал мне роднее, чем брат.

Их больше нет. Никого больше нет. Я не услышу счастливый смех своей сестры, не обниму ее и не увижу больше довольное лицо своего друга, когда он оказывается прав, я не пожму его руку. Никогда. Я задыхаюсь. Мне не хватает кислорода. Я часто моргаю, пытаясь совладать с собой.

Я остался один…

— Ксавьер, а теперь послушай меня, — он поднимается и наклоняется ко мне, хватает горячими ладонями мое лицо, призывая посмотреть на него. — Тебе нужно уехать! И уехать далеко. Тот, кто это сделал — не остановится на этом. Если ему нужна была смерть всех пассажиров — он вернется за тобой. Я говорил с врачом. Он сказал, что тебе повезло, так как удар пришелся на сторону Шона.

Я напрягаюсь, услышав имя своего друга.

— Нашу Элизу не удалось спасти, ее травмы оказались не совместимы с жизнью. Парадокс, но, если бы она не пристегнулась, был бы шанс на спасение.

Мое сердце перестает биться.

— На твое восстановление уйдет несколько месяцев. Я договорюсь с лечащим врачом о твоем переводе в больницу Нью-Йорка через неделю. Я организую перелет и лично буду сопровождать тебя. Я достану для тебя документы на новое имя, ты станешь для всех другим человеком. После реабилитации ты начнешь новую жизнь. Станешь свободным. — трясет меня и улыбается.

Я смотрю в его лицо и не понимаю, серьезно ли он сейчас все это говорит? Свобода? Такой ценой? Я потерял двоих самых близких мне людей! И это моя вина.

Если бы мы не поехали на вечеринку — ничего не произошло бы. Если бы я выпил — мы бы остались в том доме и не поехали никуда. Если бы Элиза не пристегнулась, у нее был бы шанс выжить. И еще тысяча таких если бы, но ничего нельзя исправить. Теперь я абсолютно пустой внутри. Из меня вырезали все хорошее, что было во мне, все что сдерживало меня.