Сломай меня

Меня накрывает волна раздражения, стирая последние несколько минут.

– Хочу ли я поехать с тобой и Микой?

Ее взгляд напрягается, но она кивает.

Облизываю внезапно пересохшие губы, хватаюсь за футболку и оттягиваю от кожи мокрую ткань.

– И когда вы это спланировали?

– Пока ехали домой прошлым вечером, – отвечает она, быстро оглядываясь через плечо, и бросает испачканные перчатки в корзину с мусором.

– Так ты собираешься весь день кататься по городу с Микой, так?

Она смотрит на меня, проводя кончиками пальцев по виску, со странным выражением лица.

– И Валин.

– Валин.

Она кивает.

– Высокая, смуглая, с кудрявыми каштановыми волосами, – Бриэль кратко описывает девушку, как будто я не знаю, кто живет в наших общагах и мне нужно напомнить. – Мисс Мейбл сказала, что ей сложновато с Валин. Она слишком упрямая, не ладит с девочками, но сегодня я научила ее готовить омлет, и она не попыталась поджарить меня на сковородке.

– И поэтому ты решила, что она не серийный убийца?

Бриэль смеется.

– Думаю, ей просто нужно несколько минут беззаботного веселья, как и мне.

– Это слабоумие.

Она сверлит меня взглядом, а потом начинает задом отходить к дому.

– Верно, ну, развлекайся так, как привыкли развлекаться люди с сильным умом. И, может, как-нибудь еще увидимся.

– Черт, маленькая Бишоп, да ты на подъеме, мать твою, да? – слетает с моих губ прежде, чем она успевает сделать еще шаг. – Уже завела друзей, строишь планы, отрастила хребет.

У нее отвисает челюсть.

– Ты это серьезно?

– А ты? – рявкаю я.

Она дергает голову назад.

– Прости, – она растягивает слова, наклоняя голову, будто избалованный ребенок. – Мне что, сейчас должно быть невыносимо плохо? Что за чушь? Я провела четыре года за учебой, сидя в темноте, чиня вещи, которые ломали другие люди. Все это время у меня не было иного выбора, кроме как ходить в школу, которую я ненавидела, в городе, который ненавидел меня. Так что если ты пытаешься навязать мне чувство вины за то, что я захотела провести пару часов с кем-то моего возраста, кто не смотрит на меня, сразу решив, будто знает, кто я, а просто делает что-то веселое, – не смей. Это не сработает.

– Уверена? – я иду к крыльцу и кричу ей, как последний мудак: – Потому что, кажется, ты сейчас разрыдаешься.

Она поднимает руки с тихим рычанием и делает два шага, чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Теперь мы стоим лицом к лицу. Наши губы опасно близко, и у обоих они скривлены.

– Отлично, – выдавливает она сквозь стиснутые зубы. – Называй меня лгуньей, потому что я и вправду чувствую себя виноватой, но лишь за то, что на чертову долю секунды, потраченную совершенно впустую, подумала, что, может, я задела твои чувства, не спросив сначала тебя. И это было просто глупо, потому что ты сам сказал мне, что я здесь не для того, чтобы быть твоим другом.

– Ты забыла, что я сказал: не доверяй тем, кто хочет стать тебе другом?

– Ну, в этом случае мне повезло – Валин это неинтересно. Я вообще-то заставляю ее все это делать, потому что иногда это помогает достучаться до людей. Она одинока у себя в голове, как это было со мной все эти годы. Давай, осуди меня за то, что я не хочу, чтобы другие люди проходили через то, что я прошла.

– Маленькая мисс Почини, да?

– Я не хочу никого «чинить», и это не из серии «мы сделаем одинаковые татушки с цветами и будем расчесывать друг другу волосы». Я всего лишь хочу предложить свою компанию кому-то, кому она на самом деле нужна, пусть даже она говорит, что это не так.

Может, она нужна мне самому.

Стоп, нет.

Нет. Нет…

Я возвращаю нас к нужной мне теме.

– А Мика? Он-то тут при чем?

– Я несколько лет ходила с ним в одну школу, Ройс. Я хорошо его знаю.

– Хорошо, – повторяю я. – Насколько хорошо, маленькая Бишоп? – Придвигаюсь ближе, пока мой ботинок не упирается в ступеньку. – Ты знаешь, какую пиццу он предпочитает, или, может, знаешь, с каким лицом он кончает?

Я жду, что она закричит, начнет все отрицать или сбежит, чтобы расплакаться, но она не делает ничего из этого.

Вместо этого она бросает мне ответные обвинения.

– Не веди себя так, будто не спросил все это у него, когда нанял его. И нет, – бросает она, – он мне этого не говорил. Я знала, что за мной следят, и способна сложить два плюс два.

За ней следят?

– Что значит, за тобой следят?

Она вздыхает.

– Ну какой теперь смысл это отрицать?

Я не отрицаю эту хрень. Я за ней следил, но всего лишь один чертов день, чтобы удостовериться, что с ней не случится никакого дерьма из-за меня.

Может, все-таки ее брат нанял кого-нибудь присматривать за ней?

С другого конца двора доносится гудок автомобиля, и мы оба оглядываемся. Из машины выходит Мика – в одних только шортах для купания.

Вот же подтянутый засранец.

Он улыбается и поднимает руку, как бы говоря ей, что они отъедут в пять. Потом кивает мне и исчезает за домом парней.

Мы с Бриэль снова переводим взгляды друг на друга.

– Ты лучше иди, маленькая Бишоп, – я отступаю на несколько шагов назад, пытаясь перебороть досаду, ползущую по моей коже. – Тебя там ждут.