Сломанная игрушка

— Ты говорил, у твоих пони тоже истории те еще.

Стивен кивнул:

— Кого-то бросили… Кого-то били и мучали, пока я не наткнулся на них и не выкупил у хозяина. Как это было с той же Грей Маус. Или с Рэрити. А насчет двойников… У меня была другая Рейнбоу Дэш. Ты же знаешь, это самая популярная модель. Их больше, чем кого-либо еще — и, стало быть, в отчаянном положении они также оказываются чаще всего.

— Была?

— Была. Ее кто-то избил и выкинул на улицу. Я ее обнаружил чуть живой и притащил в ближайшую больницу…

Вика пронзило пониманием случившегося дальше.

— Она скончалась у меня на руках, — сказал Стивен, — от внутренних повреждений. Не знаю, что за выродок так с ней обошелся, но пегаска выглядела так, будто ею выстрелили из пушки в стену. В госпитале мне оставалось только оплатить кремацию. Правда, именно там я встретил сестру Редхарт, которая согласилась поехать со мной. Как показал этот случай с Дэш, мне нужен был понячий медик на постоянной основе.

— И как тебе удается… — начал было Виктор, но Стивен перебил:

— Помнишь историю Сноудроп? Когда я остался один, то кутил напропалую, заставляя папаню вращаться в гробу наподобие вентилятора. Прогулял половину состояния, наверное. А потом — инсульт. В двадцать семь лет. Из-за выпивки, наркоты и прочего. К счастью, я смог себе позволить лечение нанитами, иначе сейчас бы тут не сидел. И вот, когда я возвращался из больницы, я встретил Сноудроп. Вот и подумал потом — а на что я трачу свою жизнь? Все эти деньги — мне стены ими обклеивать, что ли? Семьи у меня нет и вряд ли будет — не тот я человек, чтобы с другими людьми долго уживаться. После лечения у меня красная репродуктивная карта. Так называемые друзья… ну ты помнишь, я рассказывал. А вот с пони — получается… Так и зажили.

— Стивен, тебя все в клубе считают психом. Девятнадцать пони — кажется, ни у кого столько нет.

Стивен пожал плечами:

— Собака лает, караван идет. И недавно пони стало двадцать, если помнишь. А если останется Скуталу, будет двадцать одна.

— Почему тогда только двадцать? — спросил Виктор.

— Я не заказывал этих бедняг специально, как считают в клубе, для «коллекции». Мне просто иногда везет оказаться в нужном месте и в нужное время, чтобы спасти несчастных от их печальной доли.

— Не можешь пройти мимо?

— А ты бы смог, Вик? Ты знаешь, что такое «синдром Пинкамины», когда у Пинки случается сбой программы? Никому не пожелаешь заглянуть в глаза брошенной Пинки Пай…

Виктор вспомнил прыгучий розовый комочек, от которого рябило в глазах всю вечеринку, и спросил:

— Но ты заглянул?

— Да. Но ты не представляешь, чего стоило мне, а также еще пятерым пони, которые к тому времени жили у меня, вернуть в мир это жизнерадостное и вечно прыгающее существо, — Стивен покачал головой и продолжил: — Почему двадцать… Двадцать жизненных трагедий, частью которых мне приходится становиться, чтобы в этих цветных глазищах вновь загоралась жизнь. Чтобы уходили прочь отчаяние и боль… двадцать… Иногда я не знаю, надолго ли меня еще хватит. Но когда возвращаюсь сюда и вижу их… спокойных, играющих, смеющихся… Я понимаю, что все это — не зря. И я не могу, не имею права сломаться. Ради них. Но я тоже не железный и не вечный. Случись что со мной — и все эти пони снова окажутся в беде.

— Судя по всему, Скуталу тоже несладко пришлось.

— Когда я впервые увидел эту малышку, я понял, что она всю жизнь убегает от собственного страха. Она этого, конечно, не показывает. И ей сказочно повезло, что рядом оказался этот мыш. Сейчас, когда она встретила старых друзей и Рейнбоу Дэш, она смогла, наконец, взглянуть страху в лицо. К счастью, она еще в Эквестрии научилась это делать.

Виктор вздохнул и все же решился на вопрос, который постеснялся задать другу даже в сети:

— Давно хотел спросить. Почему пони, Стив? Почему не другие синтеты? Не люди? Не дети-сироты, например?

Но собеседнику явно не впервой приходилось отвечать на этот вопрос:

— Все дело в том, какими они были созданы изначально. Те же покемоны, которые сейчас на пике популярности, по сути, лишь немного умнее животных и, как правило, кроме десятка фраз, даже слов-то не знают. Неко-рабы и гуманоидные синтеты — это просто-напросто люди, со всеми вытекающими. А пони… Погляди на них, Вик. Величайшей подлостью было создать существ с наивным и невинным взглядом на мир, столь открытых и добрых, и бросить их в наше общество. Они такое заслужили в наименьшей степени, чем кто бы то ни было… Именно поэтому у меня и в мыслях не было заказывать себе синтетов или использовать их так, как это делают некоторые, с позволения сказать, люди. Но потом я наткнулся на Сноудроп, которая пыталась согреться в прогоревшем одеяле… остальное ты знаешь.

— Ты так и не сказал, почему именно они.

— А ты разве не почувствовал это? — Стивен подмигнул.

Виктор улыбнулся и развел руками.

Конечно же, он чувствовал. И конечно, друг об этом давно догадался.

— Теперь спрошу я, — сказал Стивен, — А что значит Лира для тебя лично? Прямо сейчас?

Вик вздохнул.

Положа руку на сердце, его самого очень волновал этот вопрос.