Сломанная игрушка

Предвкушение будущих полетов. Отступивший прочь радужный кошмар из прошлого. И восторг, беспредельный восторг при виде Рейнбоу Дэш. Такой, как в воспоминаниях о счастливой жизни. Той самой названой сестры, что когда-то взяла рыжую пегасенку под крыло. И теперь обещает научить летать…

Вельвет, молча улыбаясь, активировала нейропрограмматор. По экрану побежали две строки, показывающие процент загрузки…

Рейнбоу Дэш обняла Скуталу крылом и сказала:

— Сейчас закончим, и мы потренируемся немного. Погода нелетная, поэтому сегодня — в спортзале. Согласна?

— Да… — тихо проговорила Скуталу, все еще не веря своему счастью, — Да, да, да!

Крылышки снова затрепетали, но теперь маленькое тело неожиданно приподнялось над столом, и только крыло Дэш не позволило взлететь и удариться о нависающую аппаратуру.

— Тихо, малявка, не громи наш лазарет, — улыбнулась Рейнбоу, и взъерошила сиреневую гриву, — Вельвет, как там?..

— Девяносто процентов… Девяносто пять… Готово!

Окутавшись сиянием магии, присоски и обруч отлепились от пегасенки. Вельвет посмотрела в глаза Дэш, и та убрала крыло.

— Скуталу, одевайся, — велела тем временем доктор, небрежным движением сгоняя пациентку со стола, и та принялась суетливо натягивать одежду, — и будь поосторожнее. Рейнбоу, проследи за этим, обязательно…

Договаривала она уже исчезающим в дверях хвостам: радужному и сиреневому.

Оставшийся в лазарете Джерри запрыгнул на стол и сказал, заглядывая в глаза Вельвет:

— Док, спасибо. Я не знал, что Скут может летать, и старался отвлекать ее от этого. Мало ли, какие увечья успела нанести ей та, другая Рейнбоу… У мелкой же половины перьев не было, когда я ее нашел.

— Перья пегасов — это резонаторы антигравитационного поля, если подойти с научной точки зрения, — ответила Вельвет, — Но, к счастью, они отрастают. И даже сами выпадают и обновляются со временем.

— А как же драконы? — спросил мыш, — И вообще кожистые крылья?

Вельвет пожала плечами:

— Принципиальной разницы нет, много мелких резонаторов или пара больших. Грей Маус, к примеру, летает медленнее Дэш, но быстрее Флаттершай.

— Что ж, я рад, что обошлось, — сказал Джерри, но единорожка покачала головой:

— Меня больше беспокоили не крылья, а шрамы. На спине у пегасов куча нервных узлов и окончаний, и все это завязано с антигравами и между собой. Было бы страшно долго лечить повреждения этого. К счастью, почти обошлось.

— Почти? — спросил мыш и пояснил: — Насколько почти? Мне для общего развития. Чем все это вообще чревато?

Вельвет призадумалась, прежде чем ответить:

— Помимо осложнений с полетами?.. У пегасов, особенно кобылок, на спине и вокруг крыльев — масса чувствительных… особенно чувствительных мест. Смекаешь? У Скуталу могли возникнуть с этим проблемы. Позже, когда подрастет и встретит особенного пони…

— Кажется, я понял, — кивнул мыш, — Проклятье, я даже представить не мог.

— Ну, ну. Не волнуйся. Теперь твоя дочка в надежных копытах. Среди друзей. И под надежным медицинским присмотром.

Мыш уже открыл было рот для возражений, но потом передумал и только улыбнулся.

Вельвет, улыбнувшись в ответ, вдруг подхватила мыша кинетическим полем и усадила на стол.

— Сядь-ка тоже. Займемся и твоим чипом.

— Не волнуйся. Он у меня поврежден и, похоже, вообще не работает.

— Как так «поврежден»?

— Физически. Ножом. Так что…

Единорожка сделала резкий жест копытом, и в сиянии телекинетического поля вновь взлетел медицинский сканер.

— Тем больше причин взглянуть! — вскинулась она, — Там же выводы в спинной мозг! Да одному Дискорду известно, как ты после такого вообще жив остался… Посмотрим, что я смогу сделать.

Глава 19

Лира Хартстрингс проснулась.

Несколько секунд она еще сонно моргала в потолок, потом все вспомнила и улыбнулась. Рядом тихо посапывала Бон-Бон с выражением полного умиротворения на мордочке. Единорожка, чтобы не потревожить подругу, телекинезом приподняла одеяло и тихо выскользнула из кровати.

Этой ночью Бон-Бон рассказала, что не имеет эквестрийских воспоминаний, и впервые осознала себя несколько лет назад. Ее тогдашний хозяин окружил себя настоящим гаремом из синтетов, включая нескольких пони. Правда, никого не насиловал, а лишь соблазнял. Когда же карамельная поняша в очередной раз отвергла ухаживания и домогательства, предложил выбор: либо она отдается, либо проваливает на все четыре стороны.

Человек явно ожидал, что пони испугается внешнего мира, но не такова была Бон-Бон. Поймав хозяина на слове, она покинула усадьбу и в поисках работы случайно встретила Стивена. Тот предложил земнопони переехать на ранчо, где еще не было ни садов, ни каких-либо построек, кроме особняка. Сначала это было деловое сотрудничество, а потом Бон-Бон просто прижилась среди новых друзей и осталась.

Лира с нежностью посмотрела на спящую пони. В голове два образа наложились друг на друга. Подруга из прошлого, и новая, так много раскрывшая о себе в один лишь вечер. А точнее, ночь, когда пони проболтали чуть ли не до утра, сцепив воедино модульные кровати.

Приняв бодрящий душ, Лира вернулась в спальню. Конфетная пони все еще спала.