Сломанная кукла

– Ты-то зачем здесь, если уверена, что нас не ждут? – проворчало устало, глядя, как соседка разбирает свои вещи.

– А у меня есть варианты. Хочешь, научу, как устроиться?

– Хочу! – согласилась я. 

– Хорошо. Вот скажи: ты приехала карьеру делать, или тебе важно хоть какую-то работу найти? – Диана плюхнула себе на колени огромную косметичку, вынула флакончик с жидкостью для снятия макияжа и стала снимать с лица «боевой раскрас». Впрочем, красилась она неброско и умело подчеркивала достоинства своей довольно миловидной внешности. 

– В дворники идти не хотелось бы, – призналась я. 

– Окей. Я тебя услышала. В дворники и не предлагаю. Но вообще мысль о работе не по специальности ты допускаешь?

– Если ничего другого не останется…

– Считай, что уже не осталось. Итак, готовить умеешь?

– Да.

– Убирать в квартире? Стирать? Сантехнику драить?

– Умею вроде… 

– Ну, вот! – обрадовалась соседка. – Значит, тебе прямая дорога в агентство по подбору домашнего персонала! Там и без опыта берут, и без регистрации. А главное – могут найти вариант с проживанием. Домработницей, сиделкой, помощницей по хозяйству. И регистрацию тебе оформят: у них свои способы решения этой проблемы. Ну, как? Интересный вариант?

– На безрыбье и рак – рыба… – пожала я плечами.

Становиться домашней прислугой особого желания не было. Но если это единственный способ задержаться в «нерезиновой», обрести хоть какую-то крышу над головой и быть ближе к сыну – я согласна!

– А ты тоже так планируешь устроиться? – полюбопытствовала я. 

Диана вынула шпильки из пучка на голове, тряхнула золотистой копной волос:

– Ну, разумеется! Только у меня образование такое, что я могу на более приятную вакансию рассчитывать. Я – педагог-психолог со знанием английского языка. Так что буду искать вакансию няни или гувернантки…

– Няни… – я снова вспомнила о сыне и заморгала, прогоняя подступившие слезы. 

Наверное, за три недели Зиновий уже нашел для Никиты какую-нибудь няню, и теперь моего мальчика растит вот такая Диана – дипломированный специалист, которому просто очень нужно «зацепиться» в Москве. 

– Ты детей любишь? – неожиданно для самой себя спросила женщину. 

– Смотря как их приготовить, – заржала та. Заметила мои нахмуренные брови, посерьезнела. – Нормально я к ним отношусь. Без умиления, но и без раздражения. Не понимаю тех, кто скачет вокруг ребенка с умилением и заглядывает ему в рот. Так нормального человека не вырастишь!

Пожалуй, в этом я с Дианой была согласна.

И все же… каждому ребенку нужен тот, кто будет его любить, кто будет дарить тепло своего сердца!

Есть ли у Плетнева тепло? 

...и есть ли у него сердце?

32. Зиновий

Вроде бы в тридцать с хвостиком рановато умирать от инфаркта. Однако у меня чем дальше, тем больше крепло ощущение, что именно тем и я и кончу. Даже быстрее, чем закончится весна и наступит лето. 

В моей совсем еще недавно упорядоченной, размеренной жизни воцарились хаос и разруха. Я ничего не успевал, не спал по ночам и с ужасом смотрел, как непонимание разъедает хрупкие нити отношений с самыми дорогими мне людьми – с дядей и сыном. 

Все началось с визита к дяде в клинику на следующий день после нашего с Никитой приезда из Агранска. Родион Зиновьевич ждал нас с нетерпением. Возможно, я бы отправился к старику один, но оставить Никиту было не с кем. Няню из агентства по найму домашнего персонала обещали прислать только во второй половине дня. 

Когда мы появились на пороге, отец привстал на подушках, расцвел улыбкой:

– Ну, наконец-то! Никита, мальчик мой хороший, иди, поздоровайся с дедом!

Никита молча подошел к койке, встал рядом: насупленный, несчастный. Мне с трудом удалось накормить его утром детским мясным пюре из соседнего магазина. Я понимал, что консервы для детей в возрасте шести-двенадцати месяцев – не лучший выбор для четырехлетнего карапуза, но сам был неспособен сварить даже кашу. 

– Ну, как ты, Никита? Нравится тебе в Москве? – отец приобнял мальчишку, потрепал по маковке. 

Никита опустил глаза в пол и промолчал. Отвечать на объятия старика он тоже не спешил. 

– А что у нас с настроением? Не выспался? – тут же заметил плохое настроение внука любящий дед. – Никитка, ты что такой смурной с утра?

– К маме хочу. 

Родион Зиновьевич поднял взгляд на меня:

– А кстати, где Алевтина? Дома на хозяйстве осталась? Неужто не пожелала повидать старика?

– У себя дома. В Агранске, – выдавил я неохотно. 

– Что значит – в Агранске? – дядя Родион уставился на меня с недоумением. 

Последнее, что знал о наших с Алевтиной отношениях мой приемный отец – это что мне не удалось поговорить с ней по-человечески, когда она еще жила вместе с Никитой в заводском общежитии. С тех пор, опасаясь за жизнь и здоровье пожилого родственника, я не сообщал ему никаких новостей. Только уверял, что все нормально, что адвокат помог нам решить вопрос с переездом Никиты в Москву. 

Теперь дядя окреп, и настал час сказать ему правду. Все равно ведь узнает!

– Отец, Алевтина осталась в Агранске, потому что суд лишил ее родительских прав. У нее ведь ни работы, ни жилплощади своей. Она не в состоянии обеспечивать ребенка!