Сломанная марионетка (ЛП)

— Прекрати это гребаное дерьмо, Мэдисон. Что за херня с тобой сегодня, и отвечай мне только честно. — Он наклоняет голову, скользя взглядом вверх и вниз по моей одежде. — Помнишь ту игру, в которую мы играли в лесу? — Он разжимает свою хватку на моем горле и освобождает мой рот, слегка отступая назад. Вытащив из заднего кармана армейский нож, он раскрывает его, а затем в мгновение ока лезвие упирается мне в шею, а его рука возвращается назад, закрывая мне рот. Он проводит носом по моему носу, изучая глаза. — Мммм... — Бишоп ухмыляется, его глубокий рык вибрирует в моей груди. — Ты отвлекаешь.

— Все в порядке, — огрызаюсь я, когда он слегка разжимает мой рот. Поднимаю голову и смотрю в его глаза, а он с вызовом смотрит в мои. — Отпусти меня.

Парень снова прижимает меня к стене, нож все еще прижат к моей шее, а его колено оказывается между моих ног. Он прижимает свою ногу к моему клитору, и мои глаза закрываются, но нож, проходящий по моей ключице, вызывает электрические токи, которые заставляют чувства работать сверхурочно. Я в полной жопе с Бишопом. Как мы можем так притягиваться друг к другу — невольно, но в то же время ненавидеть друг друга? Я открываю глаза, когда он разрезает середину моего топа без бретелек, мои соски болят, когда прохладный ночной воздух облизывает их, разжигая пламя. Сосредоточься, Мэдисон. Сосредоточься.

— Хватит, бл*дь, врать мне, Мэдисон! — кричит Бишоп, все больше приближаясь к моему лицу. Поднимая руки и располагая их по обе стороны от моей головы, он заключает меня в клетку. — Почему. Черт возьми. Неужели мой сегодняшний вопрос о твоем прошлом что-то в тебе вызвал? А? — спрашивает он, вжимаясь своей толщиной в мой живот.

Борись с этим.

— Нет.

— Скажи мне правду, Мэдисон.

Ложь.

— Это ничего не вызвало.

Бишоп снова опускает нож и проводит тупой стороной по моему соску. Я втягиваю воздух и задерживаю дыхание. Секунда. Две секунды. Три секунды. Воля моего тела к дыханию побеждает, и я выдыхаю, когда лезвие опускается к моим джинсам. Он разрезает пояс на моих чулках, и они распускаются, свисая через верх джинсов.

— Еще один раз, Мэдисон, или я трахну тебя этим ножом и буду слизывать твою кровь, пока ты смотришь.

Я закрываю глаза.

— Не...

Он ударяет кулаком в стену рядом с моим лицом. Я никогда не видела Бишопа таким неуправляемым, и не знаю, почему именно моя реакция на мое прошлое вывела его из себя, но это так. Вывела. Его. Из себя.

— Хватит, бл*дь, врать!

Зажмурив глаза, я делаю несколько глубоких вдохов. Не иди по этому пути. Не делай этого... не...

Идя по кроваво-красному коридору, Мэдисон сжала руку мужчины.

— Куда вы меня ведете?

— Ты увидишь, Сильвер. Увидишь.

— Там будут другие дети, с которыми можно играть?

Мужчина посмотрел вниз на Мэдисон и усмехнулся.

— Увидишь.

— Нет! — Я раскачиваюсь взад-вперед на бетоне перед дверью, прижимая колени к груди. Слезы льются по моим щекам, а пот выступает на коже, несмотря на то, что я сижу в прохладной ночи без рубашки. — Нет, нет, нет... — Качаю головой, но все еще слышу его голос в глубине своего сознания. — Это просто сон. Это просто плохой сон. Он не вернется, — повторяю я, раскачиваясь взад-вперед и теребя в руках свои волосы.

— Мэдисон, Мэдисон! Черт!

Чей это голос?

— Нет! — Я снова качаю головой, теряясь в темной пучине кровоточащих воспоминаний. — Он всегда возвращается.

— Мэдисон! — ревет другой голос на заднем плане. Другой голос.— Вернись, детка.

Я знаю этот голос.

Мои глаза распахиваются, из груди вырывается леденящий кровь крик.

— Не трогай меня, мать твою! — Сознание начинает просачиваться, и я поднимаю голову, чтобы увидеть Бишопа, Нейта, Хантера, Брэнтли, Кэша, Илая и Чейза, которые окружили меня. Я сразу же закрываю лицо, а Бишоп срывает с себя толстовку, накидывает ее мне на голову, а затем просовывает руки мне под ноги, поднимая меня с земли. Я прижимаюсь к его груди, вдыхая его пряный, сладкий аромат.

— Что, что я сказала? — бормочу сквозь рыдания.

— Ты сказала достаточно, чтобы мы знали необходимое. — Челюсть Бишопа напрягается, когда он смотрит прямо на Нейта, который все еще не смотрит на меня.

— Нейт? — Я шепчу, но он не обращает на меня внимания. Его глаза остаются прикованными к глазам Бишопа. Меня захлестывает волна унижения. Ему стыдно за меня? Что это случилось со мной? Неужели Нейт теперь смотрит на меня по-другому? Все мои худшие страхи обрушиваются на мою грудь, как товарный поезд. Я грязная. Никто не может любить что-то или кого-то, кто прошел через то, что прошла я. Его знание о том, через что я прошла, теперь испортило его мнение обо мне, просто уверена в этом. Мое сердце замирает, а горло перехватывает, когда слезы снова начинают литься по моим щекам.

— Отвези ее домой, — безэмоционально отвечает Нейт.