Сломанная марионетка (ЛП)

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает отец, глядя на меня косо.

— Дэвил наверху и здесь уже несколько ночей. И прежде чем ты выйдешь из себя — он не опасен по отношению ко мне, но у меня есть вопросы.

Лицо отца становится осунувшимся. Он делает паузу, а затем спрыгивает со стула, как будто его задница только что загорелась.

— Что, бл*дь, значит, он здесь? — рычит папа, размахивая руками. Дверь кабинета распахивается, и входит Бишоп, быстро осматривая меня, прежде чем одарить отца смертельным взглядом.

— Она знает, что он ее брат, ее близнец, — начинает Бишоп.

— Спасибо, — бормочу я себе под нос, откидываясь на стуле. — Я как раз подбиралась к этой части.

— И это все, что она знает.

Минуточку.

— Подождите. — Я поднимаю руку. — Что это значит? И почему ты просто ворвался в этот кабинет, как будто боялся, что мой отец что-то скажет? — Оглядываюсь на отца и вижу, как его лицо слегка смягчается, прежде чем окончательно раслабиться. Он смотрит на меня.

— Малышка, иди наверх. Мне нужно поговорить с Бишопом.

— Нет. — Я качаю головой. — Вы можете говорить при мне.

— Можем, бл*дь. Тащи свою задницу наверх — сейчас же. — Бишоп смотрит на меня.

Я морщусь от его тона, но расправляю плечи.

— Почему? Почему ты не можешь перестать, к черту, скрывать от меня дерьмо?

Бишоп делает один шаг.

— Потому что... — Еще шаг. — Ты Мэдисон, бл*дь, Монтгомери... — Шаг. — Серебряный, мать твою, лебедь. — Двойной шаг. — Так что тащи свою гребаную задницу наверх. — Кончик его ботинка задевает мой. — Сейчас, — рычит он.

Я пробегаю глазами по его темным джинсам, по чистой черной рубашке, по толстой шее и пухлым губам, пока, наконец, не упираюсь взглядом в глаза, похожие на врата ада. Только я бы позволила этому ублюдку втолкнуть меня внутрь и закрыть за собой врата.

— Однажды... — Наклоняю голову. — Я буду знать все, и ты ни хрена не сможешь контролировать меня. — Стою, почти нос к носу с ним.

Парень смотрит на меня сверху вниз, его темный взгляд превращается в ухмылку.

— Может быть. Но не сегодня, так что проваливай.

Поворачиваюсь на месте и выхожу из кабинета, прежде чем он успевает накричать на меня еще раз. Только он не кричит на меня. Только у Бишопа есть такая манера, когда кажется, что он кричит на тебя, при этом не повышая голоса. Наверное, это какая-то тактика запугивания. В них он просто великолепен.

Поднимаясь по лестнице, захожу в свою комнату, захлопывая за собой дверь. Бросаюсь на кровать, пушистые одеяла надуваются подо мной, наклоняю голову и смотрю в потолок, анализируя новую информацию. Я знаю, что ни от кого здесь не добьюсь ничего путного.

— Мэдисон..., — тихо шепчет Дэймон.

Я не отрываю взгляд от потолка.

— Да, Дэвил?

— Книга.

Поднимаюсь, лезу под кровать и ищу книгу. С мисс Винтерс тоже что-то случилось. Как она исчезла? И Тилли. Где, черт возьми, Тилли? Мне еще столько всего предстоит выяснить, но почему-то мне кажется, что мои ответы найдутся между строк этой книги, а не в попытках расшифровать латинский язык моего давно потерянного брата-близнеца.

К черту эту книгу.

Открыв страницу, я опускаюсь на кровать и продолжаю с того места, на котором остановилась.

12.

Рождение Потерянных Мальчиков

Один... Два... Три... Четыре... Пять... Шесть...

Я считала каждую голову.

— Почему ты здесь? — спросила я, наклонив голову к Джошуа. Джошуа был первым, кто поднял руку, когда Хамфри решил придумать эту идею. Почему? Я не знаю. Хамфри из хорошей семьи. Я тоже думала, что он хороший ребенок.

— Потому что я хочу сделать что-то полезное в своей жизни. Чтобы моя семья гордилась мной.

— Гордилась? — спросила я. — Гордилась убийством невинных младенцев? Потому что именно это ты и будешь делать.

Он сглотнул, и я увидела, как дрогнула его челюсть.

— Я… я не знаю. Я сделаю то, что нужно, мэм.

— А что, если я дам тебе другую работу? Такую, чтобы твоя семья гордилась тобой, но чтобы ты не занимался такой напряженной работой. — Я оттолкнулась от стойки и подошла к нему. — Я предлагаю тебе ультиматум, Джошуа. Примешь ли ты его?