Сломанная марионетка (ЛП)

— Что? — шепчу я в замешательстве. Бишоп встает на колени как раз в тот момент, когда из комнаты Нейта начинает звучать песня «Escalate» группы Tsar B. У песни тяжелая басовая линия, и она звучит так четко, что кажется, будто она играет здесь.

Бишоп стягивает штаны, встает на ноги у кровати и сбрасывает боксеры. Я смотрю на его член и наблюдаю, как он медленно поглаживает его, глаза прикованы к моим. Ухмыляясь, он подталкивает меня головой.

— Вставай, детка.

Подползая, я наклоняю голову.

— Но почему?

— Потому что ты будешь делать то, что я скажу.

— Би...

Его рука летит к моей шее, и он мгновенно сжимает ее, приподнимая мою голову, чтобы я смотрела на него. Его плечи квадратные, осанка жесткая, сильная и плотная, как всегда. Это Бишоп, и всегда будет Бишоп. На улице он альфа; он должен быть таким, потому что он такой, какой есть. Но в спальне его альфа-наклонности не имеют границ. Песня, должно быть, на повторе, потому что она играет снова.

Я закрываю глаза и киваю.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

Его хватка ослабевает, и он отступает назад, беря свою пачку сигарет с комода, лунный свет проникает сквозь щели двери моего балкона, прекрасно его очерчивая. Его лицо, его профиль, это тело, этот... член. Он — совершенство. Он кладет сигарету между губами, чиркает своей «Zippo» и смотрит на меня, прикурив, с ухмылкой на лице. Всасывая дым сигареты, он откидывает голову назад, чтобы выпустить дым, его шея напрягается при этом движении. Я смотрю вниз на его руку, которая все еще держит его член, медленно надрачивая его, и мой рот наполняется слюной. Святое дерьмо. Я никогда в жизни не видела ничего настолько эротичного. Пот выступает на моей плоти, а клитор пульсирует между бедер. Я хочу его.

Бл*дь. Я хочу его. То, как ощущаются мои соски, как будто их обдувает ветерок, и то, как мои бедра начинают двигаться в такт его движениям, говорит ему, насколько сильно. Он усмехается, оставляя сигарету между губами, и подходит ко мне. Его ноги задевают край кровати, и он выпускает дым изо рта.

Я смотрю на него снизу вверх, мои руки скользят по его мускулистым бедрам. Втянув нижнюю губу, провожу по ней языком и тянусь к его члену.

Выпустив облако дыма, он смотрит на меня сверху вниз, наши глаза завораживают друг друга. Запертые в камере, запечатанной похотью.

— Соси. — Его губы слегка кривятся, ухмылка все еще на его лице, а сигарета зажата между большим и указательным пальцами.

Смотрю вниз на его кончик, снова облизываю губы и наклоняюсь вперед, надежно обхватывая его ртом. Его предэякулят попадает мне в горло, и я слегка стону, мой язык танцует по его длинному члену. Он хватается за мои волосы, собирая их на макушке, а затем дергает за них, откидывая мою голову назад.

Снова благодарю того, кто спас меня в тот день, за то, что пуля прошла рядом с моим виском, а не рядом с местом, где происходит дерганье волос.

Я смотрю на него, мои губы обхватывают его, а голова покачивается. Он затягивается последней раз, затем поворачивается к двери на балкон и щелчком выбрасывает ее, прежде чем повернуться ко мне и толкнуть меня на кровать.

— Ложись.

— Как будто у меня есть выбор. — Я закатываю глаза.

Бишоп поднимает мои руки над головой, широко раздвигая мои ноги, и проводит носом по моей шее.

— Ммм, — стонет он, и его голос вибрирует у моей плоти, прежде чем погрузиться в мои кости. Я вздрагиваю, мурашки бегут по коже. Его ухмылка прижимается к моей плоти, прежде чем я чувствую, как его язык скользит по моей ключице, а затем по соску. Втянув его в рот, он грубо прикусывает, и я вздрагиваю.

— Бишоп, — предупреждаю я, помня, каким грубым он может быть.

— Не тебе говорить, Китти. Запомни это.

— Стоп-слово.

— А я сказал нахер твое стоп-слово . — Когда он проводит языком по моему соску, мои глаза закрываются, а бедра приподнимаются, чтобы прижаться к нему, требуя большего. Большего трения. Мне нужен он внутри, заполняющий меня до тех пор, пока я не смогу едва терпеть боль от его размеров.

— Как ты узнаешь, если это слишком для меня? — спрашиваю я, кружа тазом по нему. Он слегка приподнимается, не позволяя мне получить больше трения или удовольствия, и мне приходится бороться с тем, чтобы просто опустить туда руку и самой снять боль.

Парень продолжает свои путешествия, оставляя за собой теплый след из мурашек.

— Думаю, если ты умрешь, это знак.

Мои глаза открываются, и я опираюсь на локти.

— Бишоп!

Он смотрит на меня, нависая прямо над моей тазовой костью, его руки подрагивают от напряжения. Он ухмыляется, его глаза темнеют.