Сломанная роза

— Ненавижу мучить людей, — неохотно признался Вадим. — Даже гнусную шушеру. Чувствую себя таким же, как они… Хотя кого я собираюсь обмануть, я и есть такой же, как они. Это многие подтвердят, вот ты, например…

Она не подтвердила, помалкивала, только как-то прерывисто сглотнула, и у Вадима создалось обманчивое впечатление, что она хочет коснуться его руки. Но ничего не случилось, наваждение прошло, она закрыла глаза, спросила:

— Ты религиозен?

Он не стал ничего скрывать, признался, как на исповеди:

— Не-е, в эту пургу я не верю. Бог не допустит, чтобы отмороженные зэки расстреляли близких мне людей, а потом перепуганные солдаты погубили мою невесту. А если бог такое допускает, то какой он, в натуре, бог? Он хуже дьявола. Дьявол хоть не скрывает, что он отрицательный персонаж. Так что бога создал человек, а не наоборот. А ты в эту благодать веришь?

— Верю… — она вздохнула. — Где-то далеко и глубоко…

— Даже после того, как один плохой парень угробил твоего жениха?

— Ну, Богу трудно за всем уследить… Главное, что Бог накажет…

— Бог уже наказал, — усмехнулся Вадим. — Десять лет отсидки за то, что в состоянии шока открыл огонь по солдатам, — это более чем достаточно, прости. Еще пять лет накинули за то, что отлупил мента, находящегося при исполнении. А вот тут я не согласен. Прекрасно помню фамилию мента — Новачек. Бессонными ночами, сидя в твоем бараке и роясь в Интернете, я нашел интересную информацию: шесть лет назад лейтенанта милиции из Карагольского района по фамилии Новачек посадили на пять лет за избиение задержанного, повлекшее его смерть. Выходит, я мало тогда накостылял, нужно было больше. А ведь это чмо уже вышло — снова где-то пакостит людям… Нет, пойми меня правильно, — спохватился Вадим, — все наши договоренности остаются в силе. Когда закончим это дело, ты можешь с чистой совестью меня пристрелить. Сопротивляться не буду. В этом мире нет ничего привлекательного. Не там мы живем, — вздохнул Вадим. — Не так, не с теми и не тогда. Может, в следующей жизни больше повезет?

— Ты уверен, что она будет? — глухо спросила Кира.

— Ну, должна же когда-нибудь… — он усмехнулся. — Снова ясли, детский сад, эта чертова школа с группой продленного дня…

Похоже, она обиделась на то, что он не видит в этой жизни ничего привлекательного. А он погорячился с последним утверждением, но не стал поправляться. Имеющий голову все поймет…

— Ненавижу себя за то, что мне все труднее тебя ненавидеть… — с усилием вымолвила Кира. — Чем ближе тебя узнаю, тем труднее это делать…

— Ну, ты и загнула, — удивился он. В глазах Вадима что-то заблестело — не имеющее отношение к апатии и депрессии. — Ну, извини, дорогая, иногда надо себя заставлять. Займись самовнушением, поставь на будильник мой голос, в конце концов… — он спохватился, посмотрел на часы. — Слушай, мне кажется, на эту ночь мы планировали что-то еще. А время не стоит, этот мерзавец уже два часа безнаказанно спит. Знаешь, что? — он как-то помешкал, смутился. — То, что мы хотим провернуть, довольно опасно. Череп не питает к Кирпичу трепетных чувств, но может намекнуть полиции, где ей следует нас искать — исключительно для того, чтобы выжить самому. Может, я сам схожу на дело? Ты разучилась меня ненавидеть, а я боюсь, что с тобой может что-то случиться. В принципе сам справлюсь, а ты посидишь в машине, поддержишь меня морально…

— Не выйдет, дорогой, — встрепенулась Кира. — Теперь уж хрен ты у меня метлу отберешь. Нечего было заводить…

Они уставились друг на друга, и оба, как по команде, неровно задышали. Глаза у Киры покрывались влажной пленкой. А Вадим ощутил многозначительное тянущее чувство под левой лопаткой. В последний раз он его испытывал много лет назад, когда на него смотрела Надя в подвенечном платье. Они уже расписались, и впереди была долгая счастливая жизнь, в которой хрен их кто разлучит…

Он прикоснулся к ее руке, она не стала ее отдергивать. Только мурашки побежали по телу. Он обнял ее запястье пятерней, почувствовал, как оно задрожало. Это было странно и очень приятно…

Ночь уже шла на убыль, когда две фигуры, облаченные в рваные лохмотья, бросили машину в кустах у проселочной дороги и углубились в лес. Они бежали по редкому сосняку, пересекли железную дорогу. Подъезжать к объекту на машине было неразумно. Впрочем, у элитного поселка с простым названием Береговое они не отметили ничего подозрительного. С холма просматривались крыши в окружении облетевших деревьев, лес на западе. За лесом волновалось водохранилище, прозванное в этом регионе весьма пафосно — морем. Частично виднелись шлюзы, дамба для автомобильного транспорта. С моря дул порывистый ветер. Они терпеливо всматривались в полумглу, отыскивая в ландшафте нехарактерные особенности. Но все казалось спокойным. Поселок спал.