Читаем Сломанная тень полностью

Сломанная тень

Валерий Введенский , Валерий Владимирович Введенский

– Скажите лучше, что делать, если шантажистка ко мне подойдет? – проворчал Дашкин.

– Ничего! Привлеките мое внимание! Подайте сигнал!

– Какой сигнал? – соображал князь еще очень медленно.

– Ну, не знаю! Снимите повязку с глаза, например!

– Какую повязку!

– Которую вы повяжете! Извините, князь, мне надо успеть к еще одной пациентке! До встречи на маскараде!

– До встречи! – попрощался князь. – А вы уверены, что надо ехать с Юлией?

– Абсолютно!

– Спасибо! – Юлия Антоновна на радостях чмокнула Тоннера в щеку. – Вы ведь к Лаевским? Передадите записку?

– Что ж с вами сделаешь! Передам! Кому?

– Тучину! – Фамилию возлюбленного княгиня произнесла с нежностью.

Через десять минут Илья Андреевич был уже у Лаевских.

– Вы за племянницей моей ничего не замечали? – зашла издалека Ирина Лукинична.

– Чего, например?

– Странностей… Я боюсь, знаете ли! Мать-то ведь ненормальная! Правда, что сумасшествие по наследству передается?

– Только если в завещании упомянуто! – отшутился Тоннер. Медицинская наука на сей счет пребывала, как обычно, в дискуссиях.

Ирина Лукинична надулась, юмора не любила.

– Полина последнее время меня сильно беспокоит: капризничает, дерзит. Глаза отсутствующие…

– Это бывает. При беременности… – Тоннер аж глаза прикрыл от ужаса, что проболтался.

– Так вы знаете? – обрадовалась Ирина Лукинична. – Отлично! Знаете, у Софьи тоже странности обнаружились, когда Полиной ходила! А мы внимания не обратили. Мне один доктор потом… – Ирина Лукинична достала платочек и утерла совершенно сухие глаза, – сказал, что если бы вовремя спохватились, отправили бы Софушку в деревню, она с ума бы не сошла. Деревня – лучшее средство от неврозов. Тишина, спокойствие, свежий воздух…

– Извините, Ирина Лукинична. Я, конечно, доверяю вашему мнению. Но лично я не замечаю у Полины Андреевны никаких признаков нервной горячки.

– Просто вы мало с ней общаетесь. Я всегда удивлялась врачам! Разве возможно распознать болезнь за десять минут осмотра? Вам придется уделять Полине гораздо больше внимания, наблюдать за ней!

– Каким, простите, образом? – поинтересовался Тоннер.

– Вы на маскарад собираетесь?

– Собираюсь!

– Вот и чудненько! Будете ее кавалером! Юрий-то в Лондоне…

– А-а… – Тоннер хотел спросить про Кислицына, но на сей раз вовремя остановился.

Софья Лукинична и так, и сяк крутилась перед Тучиным:

– Фи! Даже на платье не взглянул!

– У меня срочный заказ! Не шевелись, Пантелейка!

Тучин успел зарисовать только Тимкино лицо; что ж, фигуру Гиацинта придется писать с казачка.

– Александр Владимирович!

Тучин вздрогнул, осторожно обернулся к двери:

– Ах! Это вы, Илья Андреевич! Слава богу! Очень рад!

Тоннер головой потряс – не снится ли? В последние встречи художник недвусмысленно выражал ему неприязнь.

– Добрый день! Я на секунду. Меня просили кое-что вам передать. – Доктор достал письмо Дашкиной и, только отдав его адресату, заметил Лаевскую: – Здравствуйте, сударыня!

– Здравствуйте! – с вызовом произнесла Софья Лукинична.

– Как ваше самочувствие?

– Как видите! – Лаевская смерила доктора уничижительным взглядом.

– Сударыня, я у вас случайно в спальне микстурку свою не забыл?

– Нет! – Софья Лукинична злобно сверкнула глазами. А затем вдруг улыбнулась: – Но можем пойти поискать! Вместе!

– Увы, временем не располагаю! – поблагодарил Тоннер. – Если вдруг найдется – не сочтите за труд…

– Огромное спасибо, Илья Андреевич! – Тучин, прочтя записку, сперва подпрыгнул, а потом на радостях обнял доктора. – А вы-то сами идете на маскарад?

– Увы, придется.

– И мне тоже. Но… – Тучин нахмурился. А вдруг Киршау его в лицо узнает? Обер-полицмейстеру по должности положено маскарады посещать. Как бы так одеться, чтоб не узнал?

– Всего хорошего! – поспешил раскланяться доктор. – Мне еще к Полине Андреевне надобно заглянуть!

– Ну что они в ней нашли? – разозлилась Софья Лукинична. – Сашенька! А ты, соколик, что нахмурился? Прямо как в детстве! Помнишь, тебя оса укусила, ты личико сморщил, заплакал, на коленки мои забрался, а я гладила тебя и дула. Не помнишь? Ты крошкой тогда был, еще в платьицах бегал…

Какая идея! В женском платье Тучина никто не узнает!

– Тетушка! – воскликнул обрадованный художник. – В вашем гардеробе что-нибудь для меня найдется?

– Ваша тысяча! – Кислицын развернул сверток, в котором ассигнации соседствовали с серебром и даже медью.

– Тяжело, поди, было такую сумму собрать? – сочувственно спросила Ирина Лукинична.

Кислицын вздохнул.

– Эх, Матвей, Матвей! От кого, от кого, а от тебя не ожидала.

– Прошу прощения, Ирина Лукинична!

– Понимаю, понимаю! Бес попутал! Что ж, с кем не бывает! Но что сделано, то сделано. Будем вместе ошибки исправлять.

– Я готов!

– И отлично! Со свадьбой, сам понимаешь, тянуть нельзя. Думаю до поста Филипповского сыграть.

– С какой свадьбой? – с замиранием в голосе спросил Матвей Никифорович.

– Твоей! Твоей с Оленькой! Везунчик! Весь банк сорвал. Все пятнадцать тысяч!