Сломанная жизнь

У Аарона оставалось ещё два дня свободы, прежде чем с понедельника начнутся занятия, и у него была идея, как провести один из этих дней. Он только надеялся, что мать согласится. Для него было важно это сделать, не смотря на то, чего это будет стоить для его собственной психики.

— Мам, — произнёс Аарон, и его мать остановилась в дверном проёме, поворачиваясь посмотреть на сына с любопытством. Он редко был инициатором разговора с ней, если такое вообще было, так что она выглядела слегка удивлённой. — Ты будешь не против завтра отвезти меня навестить… Джульетту?

Ей понадобилась минута, чтобы ответить. Аарон никогда не навещал могилу Джульетты, ни разу за почти два года. Он был ещё в больнице, когда её родители провели похороны. Мишель стояла в дверях, будто думая над этим. Тишина между ними висела тяжестью в воздухе, пока она несомненно думала о том, какой ущерб может нанести её сыну этот визит, или, может быть, как это поможет его восстановлению. Через несколько долгих и напряжённых мгновений, она ответила.

— Конечно, милый. Можем по пути заехать к флористу.

На следующее утро, приготовив блины и сосиски для всех своих мальчиков, Мишель воспользовалась силой, которая, кажется, осталась где-то внутри неё, и спросила Аарона, хочет ли он всё ещё навестить Джульетту. Он сказал, что хочет, и пошёл наверх переодеваться.

Никто из них ничего не говорил, пока они ехали к коммерческому району города. Когда они подъехали к маленькому кирпичному зданию с витриной цветов, взрывающихся красками позднего лета, Аарон остался в машине. Его мать выберет цветы, которые посчитает лучшими. Что он знал о покупке цветов для кладбища? Ему потребовались все силы, чтобы сосредоточиться на чём-то помимо того, почему цветы вообще необходимы.

— Я решила выбрать смешанный букет из розовых роз, лилий и маргариток, — сказала его мама, вернувшись в машину с искусно собранным букетом, который протянула Аарону. Пока он держал цветы на коленях, выражение его лица оставалось твёрдым и холодным. Он обнимал сам себя, будто пытался держать себя в руках или хотел скрутиться в клубок, такой крепкий и такой маленький, что просто исчезнет в нём. Аарон видел, как мать периодически бросает на него взгляды, пока они ехали к кладбищу Ист Парк.

Она съехала на обочину рядом с тем местом, где должна была быть могила Джульетты. Аарон знал, что его мать была здесь несколько раз после похорон Джульетты. Каждый раз он оставался дома, и отец тщетно пытался его отвлечь. Заглушив двигатель, Мишель сидела и ждала, пока Аарон заговорит или задвигается. Он ничего не делал.

— Аарон, милый, хочешь, я пойду с тобой? — предложила его мать, но он покачал головой. Аарону нужно было сделать это одному, особенно потому, что он не был уверен, как отреагирует, по-настоящему увидев могилу Джульетту, зная, что она там похоронена. Как бы он ни отреагировал, его матери не нужно было это видеть. Она видела достаточно. Посмотрев одно последнее долгое мгновение на маленькие крутые холмы зелени, он открыл дверь. На него нахлынул запах свежескошенной травы, и он вышел из машины. Ему не понадобилось много времени, чтобы найти маленький памятник у входа на ту часть кладбища, где лежала Джульетта. Его мать описала статую как мраморного ангела с ягнёнком у ног. Родители его подруги решили похоронить её в детской зоне. Может, хотели поддержать её невинность, или просто участки в этой зоне были меньше и дешевле. Какой бы ни была причина, Джульетта была там, где-то справа от статуи.

На кладбище было тихо, почти до жути тихо, учитывая, каким приятным был субботний летний день. Единственные звуки издавала газонокосилка вдали. Казалось, трава растягивалась на мили вокруг него, но несмотря на это воздушное спокойствие, это место вызывало у него клаустрофобию — будто там должна была быть могила для него, будто эта могила звала его. Его должны были похоронить там, прямо рядом с Джульеттой, под гранитным взором избранного богом посланника. Иногда казалось, будто он должен присоединиться к ней, это чувство душило, застревая в его голове.

Сжав руки в кулаки, он заставил себя делать медленные, выверенные шаги в сторону могилы, его дыхание превратилось в быстрые, резкие вздохи. Чёрт возьми, он не мог развалиться на кусочки. Ему этого хотелось, он нуждался в этом, ему нужно было посмотреть, что он сможет вытащить из этого физического напоминания его собственной мимолётной смертности — может, это вызовет у него желание снова жить. Осторожно стараясь не наступить на могилы других бедных мёртвых детей, он читал даты смерти на надгробиях, год за годом, пока не увидел её имя.

ДЖУЛЬЕТТА ЭНН МАРТИН

14 АВГУСТА 1991 — 9 ОКТЯБРЯ 2008

ЛЮБИМАЯ ДОЧЬ