Сломанное сердце

И так разговор предстоит нелегкий – даже не представляю, как отреагируют Гаевские на мою новость. Они ведь еще не в курсе перемен. Мне хотелось приехать пораньше, подготовиться морально, ещё на раз все бумаги просмотреть. Потому как всё равно волнуюсь. Не хочу себе в этом признаваться, но волнуюсь. Боюсь, вдруг я что-то упустила, не просчитала. Последнее время приходилось разрываться во все стороны.

Снова смотрю на часы, нервно отстукивая пальцами на рулевом колесе дробь. Уже почти шесть. Опаздываю! Точнее, опоздала. Гаевские, если они так же не встряли в какой-нибудь пробке, уже должны быть там. В офисе, в котором остались лишь пустые шкафы. Жаль, не увижу их изумленных лиц…

Хотя они бы мне сразу позвонили. А раз не звонят, то наверняка тоже задерживаются. Но всё равно это невыносимо!

Уже думаю: машину, что ли, где-нибудь припарковать и добежать пешком. Но где?

Потихоньку подбираемся к повороту, ведущему в глухой двор. Там я и оставляю машину и почти бегом мчусь в офис.

Подхожу, едва дыша и давая себе обещание начать бегать. Правда, когда и где – сама не знаю. На часах уже половина седьмого, но Гаевские так и не звонили. Неужели не поехали на встречу? Однако в офисе горит свет. Не везде, только в моем бывшем кабинете. Но жалюзи опущены, и ничего не видно.

Значит, там точно кто-то есть. Оглядываюсь по сторонам, пытаясь опознать среди машин на другой стороне дороги инспайр Марка, но уже совсем темно.

Ладно. Внутренне подбираюсь, захожу. Уличная дверь не заперта. В холле полумрак. Свет сочится только из моего кабинета. Бывшего. И там определенно кто-то есть.

– Что ж такое-то! Да как же так-то? – слышу причитания Алексея Германовича. – Ты идти можешь? Давай, сынок…

В ответ различаю невнятное бормотание Марка и сдавленный стон.

Осторожно ступаю в полутьме, толкаю дверь и… передо мной предстает странное зрелище. Стол сдвинут, кресло валяется на боку, стулья тоже. Но самое поразительное – это Марк. Скрючившись, он сидит почему-то на полу, одну ногу вытянув, вторую – согнув в колене, а над ним суетится Гаевский-старший, пытаясь поднять сына. Ко мне он стоит спиной, но на звук оглядывается, и я отмечаю, что свекор весь какой-то взъерошенный. А потом опускаю взгляд и едва не столбенею. Лицо Марка разбито в кровь. Толком я не вижу – он прижимает платок. Но этот платок весь в алых пятнах. Да и на полу вокруг него темнеют характерные капли.

– Боже! – вырывается у меня. – Что здесь произошло?

– Мы как раз у тебя хотели спросить! – визгливо восклицает Алексей Германович.

Марк, кряхтя, тяжело поднимается. Гаевский-старший ставит один из стульев.

– Давай присядь. Голова кружится?

– Угу.

Марк опускается на стул, морщась и кривясь, будто каждое движение доставляет ему сильную боль. Наверное, так оно и есть.

– Кажется, у меня нос сломан. И ребра… вдохнуть больно… и почки, по-моему, отбили… – стонет Марк, осторожно прикладывая платочек то к носу, то к губам. – И зуб… да, точно… суки, зуб сломали…

– Сейчас поедем, – Гаевский-старший ободряюще сжимает его плечо, потом снова шипит мне: – Кто это были такие?

– Какие такие? Вы о чем? Скажите уже внятно.

– Мы сюда пришли с Марком, как договаривались… Тебя нет. Кстати, что с бюро? Где все? Где вообще всё? Что всё это значит?

– Позже объясню. Дальше-то что было?

– А дальше… почти сразу, ну, может, минут через десять сюда ввалились три бугая. Мы даже не поняли толком, что им надо было. Тебя спрашивали. Говорили, чтобы ты куда-то не лезла… А когда узнали, что Марик – твой муж, принялись его избивать! Ногами его пинали, сволочи! – Алексей Германович вновь стал заводиться и повышать тон. – Я попытался остановить их… так эти подонки и меня отшвырнули, как не знаю кого… Телефоны у нас отобрали. Угрожали, что если сунемся, то снова придут и тогда… Кто они такие? Бандиты? Что вообще происходит? С кем ты связалась? И зачем нас сюда позвала?

И тут я понимаю, что Гаевский не столько злится, сколько напуган. Очень напуган, почти бьется в панике. За всю свою жизнь он, наверное, ни разу не сталкивался ни с чем подобным.

– Думаю, это из-за моего текущего дела.

Ну, естественно, это люди Извекова. Он ведь недвусмысленно дал понять, что будет запугивать, мстить, давить. Вот и начал. Только он не знал, что мы вчера перебрались в другой офис и подослал сюда своих амбалов. Ну а Гаевские просто оказались не в том месте не в то время. Но я же не могла это предвидеть…

– Что это у тебя за дела такие? Ты с каким криминалом связалась?

– Я вообще-то адвокат по уголовным делам. И не такое бывает.

– Вот как? А мы тут при чем? – истерит свекор. – Мы какое отношение имеем к твоим делам?!

– Вы вообще-то партнеры, – напоминаю я.

– Так ты специально нас сюда позвала?

– Ну, что за глупости? Конечно же, нет!

Видимо, от страха и стресса Алексей Германович не способен сейчас здраво мыслить. Я пытаюсь объяснить ему ситуацию, заодно как-то успокоить, но он явно не в себе и ничего не воспринимает. Даже избитый Марк более вменяем.