Сломанное время

Разговаривали по-английски. Ну и ладно.

Несколько ударов по щекам Гоши не возымели никакого результата. Он сидел, уронив подбородок на грудь.

– Принеси ведро воды, Алекс. Будем отливать. Как в западных фильмах. Там после душа просыпаются сразу. Сейчас проверим.

Алекс – это третий. Ранее молчавший, сейчас он направился куда-то в угол и забренчал эмалированной емкостью. Вскоре послышался и звук бьющей в пустое ведро струи воды.

– Родриго, полведра хватит?

– Давай неси, может, и хватит.

На Гошу обрушился водопад.

Над его головой раздалась усмешка Родриго:

– Кино не работает! Герой не фыркает. Неси еще воды.

Гоша услышал треск рации.

«Родриго, что у вас?»

– Плохо дело, – ответил над головой Гоши Родриго. – Клиент неровно дышит.

«Он должен быть в сознании. Вы в десятом блоке?»

– Нет, мы в двенадцатом, четвертый уровень. Все будет в порядке.

Родриго отжал кнопку, она кликнула. И рация упала на что-то металлическое метрах в двух левее Гоши.

– Алекс, лей воду. А ты, Гонсалес, дуй в восьмую-дробь два и принеси что-нибудь понеприятнее.

Гонсалес громыхнул дверью, и Гоша услышал шаги в коридоре.

«Понеприятнее, – подумал Гоша. – Интересно, что это такое… Впрочем, куда торопиться, скоро я это увижу…»

На его голову снова обрушился поток воды, и он вздрогнул.

– Ага, симптомы появились! – не без удовольствия отметил Родриго.

– Может, это агония?

«Идиот», – подумал Гоша.

– Тебя никто не спрашивает, придурок, – отозвался Родриго, словно поддерживая Гошу. – Он дышит. Ладно, пойдем перекурим наверх. Гонсалес раньше, чем через пять минут, не вернется.

Едва за ушедшими прикрылась дверь и щелкнул замок, Гоша открыл глаза. От дикой боли в голове он едва смог ее поднять. Тусклая лампочка под низким потолком показалась ему ярким прожектором. Четыре стены, комната три на три метра, в углу – кровать с плоской панцирной сеткой. Все. Еще был полностью залитый водой пол, который качался… Качался так, словно грозил опрокинуть комнату набок.

Но Гоша шел и шел, с трудом преодолевая проклятые два метра до кровати…

Он слышал звук предмета, брошенного одним из его захватчиков на кровать, и все время, пока за этими тремя не захлопнулась дверь, он молил лишь об одном. Он молил о том, чтобы хозяин рации забыл забрать ее с собой…

Садиться он не стал, хотя все плыло перед глазами и хотелось не только сесть, а просто рухнуть лицом вниз на этот залитый по самый плинтус пол. Садиться нельзя. Останется мокрый след, и они поймут, что Гоша вставал…

Он вытер ладони, насколько позволяли наручники, о заднюю часть брюк. Рацию нельзя брать мокрыми руками…

– Алекс, Гонсалес, Родриго… – бормотал он, присаживаясь перед кроватью и чувствуя, как уходит драгоценное время. – Латиносы бешеные… Двенадцатый, четвертый уровень… Для Гудзона это все равно что формула Пуанкаре для вождя племени сиу…

Самым трудным было нажать тангенту и одновременно начать говорить. В конце концов ему удалось поставить рацию на бок и нажать носом на кнопку.

Гоше даже не пришло в голову, что с того времени, когда его ударили по голове, и до того момента, когда он очнулся здесь, в полупустой комнате, могла пройти вечность. И Гудзон мог не услышать его по простой причине: Генри именно сейчас, в эту минуту, мог качаться в лодке, держа на руках труп своего сына…

– Гудзон, ответьте…

У него едва не перехватило дыхание, когда он услышал знакомый всхлип:

– Гоша? Где вы?

– Вбейте себе в голову: четвертый уровень, двенадцатый блок… Если не трудно, помогите снять наручники…

Он сел на стул в тот момент, когда стала открываться дверь в комнату.

– О! – радостно вскрикнул один из вошедших, и Гоша сразу догадался, что это – Родриго. В любом случае человек был очень похож на Родриго – черные как смоль вьющиеся волосы, смуглые скулы, черный взгляд: ему бы гитару… – Случилось чудо. Алекс, а водица-то в кранах, оказывается, живая.

Вернулись все трое. Теперь Гоша ясно понимал, кто из них кто. Вот этот, со странной коробкой в руке, несомненно, Гонсалес. Он недалеко ушел от Родриго, если судить о внешности. Разве что у него было бельмо на глазу, а у Родриго – не было. Теперь метод исключения позволял познакомиться и с Алексом – коротышкой со слюнявыми губами. Выпуклый лоб, клочки щетины местами – как вид поля с самолета – Ломброзо пришел бы в восторг…

– Добро пожаловать в ад, приятель, – сказал Родриго, становясь напротив Гоши.

– Вы кто, ребята? – провернул языком в пересохшем рту Гоша. – Сантехники, что ли? Я звонил, звонил – трубу прорвало, видите?

Родриго расхохотался и со снисходительным уважением посмотрел на пленника.

– Молодец. Разговариваешь – значит, живой. Шутишь – значит, соображаешь. А потому, думаю, и разговор у нас получится. Получится?

Гоша недоуменно перевел взгляд с Родриго на Алекса:

– Про унитазы разговор будет?

– Дай я этому гаду по башке ведром врежу? – предложил Алекс.

– Не нужно, – Родриго закончил улыбаться. – Сейчас не нужно. После разговора врежешь. Нам еще поболтать надо кой о чем – хозяин попросил. Гонсалес, ты там готов показать своего приятеля?