Сломанные личности (СИ)

— Нет, нет, нет, — забормотала девочка, отшатываясь от женщины. Та съёжилась, по лицу её катились слёзы — может быть, прежняя Саманта, которая всё ещё была заточена где-то глубоко внутри, поверила бы ей. Может, смилостивилась бы, решив, что это слёзы раскаяния. Но нет. Новая Саманта, Тёмная Саманта, видела правду. Это не было сожаление. Это было угрызение совести, никак не связанное с болью от потери дочери. Нет, иначе… иначе они бы отвечали на письма, образы которых сейчас всплывали перед глазами. О, сколько же их было — Джейн писала и писала их из детского дома, пыталась добраться до телефона, чтобы позвонить и попросить хотя бы навестить её… Что они делали с письмами? Жгли? Выбрасывали, не распечатывая? Смеялись над ошибками, чтобы потом сохранить в коллекции своего позора и боли?

— Мы не хотели отдавать её, — всхлипнула Лидия. — Клянусь, мы не хотели…

— Вы… — медленно сказала Саманта, — вы даже не попытались их остановить.

— Мы не могли! — выкрикнула женщина.

— Вы предали свою дочь, — девочка начала медленно сжимать кулак. — Вы мучили её ни за что. Вы бросили её вместо того, чтобы поверить и помочь. Вы… — она задохнулась от боли, пронёсшейся по груди, почувствовала волну ярости и гнева. — Вы даже не отвечали на её письма! — закричала она. Этот крик заставил что-то внутри неё встрепенуться, очнуться, но Саманта не обратила внимания. — Это, — и с этим словом благодать в кулоне засветилась ярче, а Роджерсы начали задыхаться, дрожа от адской боли, которую она причиняла, совершенно к ним не прикасаясь, — вы заслужили.

Мужчина и женщина бились на полу, стараясь облегчить свои мучения, но это было бесполезно. Так же бесполезно пыталась до них достучаться Джейн, чьё полупрозрачное из-за светящихся прожилок тело стояло перед внутренним взором транслятора. Они заслужили этих мучений. Они должны были быть наказаны, о да, эти люди…

Неожиданно Роджерсы со стоном расслабились. Саманта нахмурилась, видя, что благодать слегка погасла, вернувшись к обычному состоянию. До неё дошло спустя секунду.

— О, привет, Кастиэль, — чуть дёрнув головой, ухмыльнулась она. Ангел дрожал, вглядываясь во мрак перед собой и изо всех сил противясь использованию собственной благодати. Саманта хотела что-то ему сказать, но услышала доносящийся из реального мира звук — чья-то машина подъехала к дому. Кажется, не Импала, но рисковать не стоило. С этим упрямым ангелом было невозможно сейчас сражаться. — Ладно, — процедила транслятор сквозь зубы, — поговорим позже, — и она быстро коснулась лба Лидии. Та лишь всхлипнула ещё раз, отдавая последнее нужное Саманте воспоминание.

И девочка выскочила через заднюю дверь дома, не позволив новоприбывшим противникам даже увидеть её. Быстро перебралась через забор, скрылась во мраке раннего зимнего утра. У неё была цель — и она не остановится, пока не закончит то, что её мучает.

Только для этого нужно подчинить своенравного ангела. Или хотя бы его силы. Так что, отдав телу приказ доставить её, куда нужно, Саманта быстро моргнула — и оказалась в бункере, рядом с прикованным к стене Кастиэлем.

— Ты не настоящая, — первым делом сказал он. Транслятор усмехнулась, глядя в эти полные упрямства голубые глаза. — Здесь всё не настоящее. Ты знаешь, что я могу сопротивляться, несмотря на это, — он дёрнул руками, неудобно заломленными, и зазвенел цепями.

Где-то в углу завозилась Саманта — та, что мнила себя реальной. Прежде, чем Кастиэль заметил её присутствие, транслятор загородила собой девочку и один желанием сделать это переместила её подальше, в угол, откуда наверняка открывался лучший обзор на то, что сейчас будет происходить. Ещё одна короткая мысль — и «реальная» Саманта стала совершенно неспособной издавать звуки и привлекать внимание. Злость, не до конца выплеснувшаяся в доме Роджерсов, вновь начала закипать в груди, причиняя почти физическую боль.

Транслятор схватила ангела за волосы. Кастиэль подался вперёд, словно того и ждал, как будто верил, что через тактильный контакт сможет дотянуться до своей благодати. И тут же испуганно распахнул глаза, часто задышал — о да, Саманта знала, как это ощущается. Он чувствовал благодать, знал, что она рядом, как воздух, касающийся его губ — и не мог ею воспользоваться. Не мог вдохнуть, словно разучился это делать. Это могло свести с ума. Это и сводило её с ума долгие годы, что она была маленьким зёрнышком, безвольным, бесправным.

— Ты боишься, — заметила она, опуская руку на горло ангела. Тот судорожно вздохнул, упрямо глядя ей прямо в глаза. Транслятор рассмеялась. — И правильно делаешь. Я сильнее тебя, Кастиэль.

— Те люди просто боялись, — сказал он. — Они всего лишь испугались того, чего не могли понять.

— Как и ты, — настойчиво повторила девочка. Кастиэль стиснул зубы, когда она сделала лёгкое движение рукой, которую убрала от его шеи — да, всё работало. Боль пронзила его, несмотря на то, что настоящее тело, пусть и сосуд, был где-то далеко, в бункере.