Сломанные побеги

Девушка села возле матери. Перед той стояла икона, горела свечка, и лежал молитвенник. Лиля и не подозревала, что ее мать стала верующей. Они ходили с бабушкой в церковь по праздникам, но это выглядело как дань обычаям и культуре, но не более того. Делать удивленный вид или задавать вопросы дочь не решилась. Она еще ни разу не видела свою веселую, в меру строгую, упрямую и жизнерадостную мать в таком состоянии. Лиля прочла в ее глазах обреченность, страх и ненависть. Чувства, не свойственные человеку, которого она так хорошо знала. Конечно, Лиля не была так близка с матерью, как с бабушкой, которой можно было рассказать обо всем, и та давала ей мудрые советы. С матерью было по-другому. Соблюдалась некая дистанция, незримая граница и никто не пытался ее преодолеть. Всех все устраивало. Но сегодня… Что же сегодня произошло?

— Ты часто меня спрашивала о своем отце, дочка. Я тебе рассказывала о нем. Геолог, погибший в экспедиции. Слава Богу, я не рассказывала о летчике, погибшем на испытательном полигоне. Да и то потому, что мы жили слишком бедно и не получали пособий за погибшего. Так семьи летчиков не живут. Но и погибший геолог был всего лишь легендой. Теперь ты взрослая девушка, тебе совсем скоро исполнится двадцать один год. Покойная бабушка в этом возрасте уже похоронила мужа и имела дочь на руках. Пора тебе знать правду. Какой бы горькой она ни была, нельзя жить в потемках до предсмертного вздоха. Твой отец был и, думаю, остается кровожадным бандитом.

Лиля вздрогнула. Слова матери полоснули ее по сердцу.

— Дети за родителей не отвечают, — продолжала Маша. — Ты выросла очень умной, красивой и доброй девочкой. В твоем большом будущем я не сомневаюсь. В твоем сердце есть место состраданию, любви и нежности. Никакого отношения к бандитскому прошлому твоего отца и к нему самому ты не имеешь. Я не верю в поговорку, «яблочко от яблоньки…». Наследственность всего лишь домыслы. Примеров тому море и ты один из них. Это еще одна причина, по которой я решила рассказать тебе правду.

И Маша все без утайки рассказала дочери, о той кошмарной ночи, ставшей причиной рождения Лили. У девушки мурашки пробегали по коже от страшных подробностей.

За окном уже светало. Рассказ матери подошел к концу.

— И последнее. Назовем это запоздалым эпилогом. Сегодня я одного из трех бандитов узнала. По глазам. Он очень изменился за двадцать с лишним лет. Но глаза остались те же. Глаза хищника, зверя, напуганного зверя, готового броситься и на жертву, и на охотника, если почует опасность. Есть вещи, которые не вычеркнешь из памяти. Они откладываются в подсознании и всплывают на поверхность в самые неожиданные мгновения. Как вспышка молнии, после которой гремит гром. Сегодня один из трех вручал мне грамоту и удостоверение заслуженного учителя. Я не сразу его узнала.

Когда я возвращалась со сцены в зрительный зал, меня пронзил взгляд, словно стрела вонзилась в спину. Я остановилась посреди сцены и оглянулась. Он смотрел мне вслед. Наши взгляды встретились. Тут я его узнала. Отъявленный жестокий бандюга стал нашим мэром и полноправным хозяином города.

— Он тебя узнал? — испуганно спросила Лиля.

— Вряд ли. В его жизни это был всего лишь незначительный эпизод.

— Ты знаешь имена этих бандитов?

— Ванюшка мне их называл тогда, но я не запомнила. Даже фотографии показывал. Троих я опознала. Но что толку. Их все равно не нашли. Даже униженный и оскорбленный капитан, посветивший полжизни поискам обидчиков, ничего не смог сделать. А его считали лучшим сыскарем в области.

— Полковник Смоляков?

— Да. Но с тех пор я его никогда не видела.

— Он же руководит управлением. Неужели он не узнал в мэре одного из бандитов?

— По фотографиям, которые мне показывали, и я бы его не узнала. Мое просветление было случайным. Капитан не мог запомнить их живые лица. Над ним измывались в лесу темной ночью. Бандиты были небриты, грязны, истощены. Сейчас это респектабельные солидные джентльмены, если судить по мэру. Полнота, седая шевелюра, дорогой костюм, новое имя и большая должность. Разве можно его сопоставить с тем озлобленным уродом, каким он был двадцать один год назад. Все изменилось. Желторотый лейтенант Ванька Крапилин, щуплый с кучерявым чубом, теперь облысевший стокилограммовый бугай с золотыми клыками и грубыми пегими усами. Не будь он на виду все эти годы, я бы его тоже не узнала. Он меня не интересовал. Но глаза зверей, которые рвут тебя на куски, из памяти не вычеркнешь. Сколько раз я видела их во сне и, вздрагивая, просыпалась, обливаясь холодным потом.

— Если этот подонок выжил и вышел в большие люди, то и другие теперь устроились не хуже. Если живы, конечно.

— Этого я не знаю, и думать об этом не хочу. Маша опять заплакала.

2.

Непросто было оторвать от важных дел большого милицейского начальника. Но Крапилин не мог отказать крестнице. Они встретились в кафе, неподалеку от милицейского райотдела.

Странно, но в памяти Лили Иван оставался таким, каким она всегда помнила, и ей было очень трудно представить его себе худощавым лейтенантиком с курчавым чубом.