Сломанные вещи

– Пожалуйста. – Куда-то подевалась Миа – невинная жертва с ее огромными глазами, дрожащей нижней губой и вечным видом испуганного котенка, забравшегося на дерево и словно говорящего:

«Я же жертва. Я только подыгрывала, это была не моя идея, я ни в чем не виновата». Теперь она изрыгает огонь. – Копам жутко хотелось повесить это убийство на Оуэна. И прокурору, поддерживавшему обвинение, – тоже. Если бы это сделал он, он до сих пор гнил бы в Вудсайде. Но его оправдали, вы этого не забыли?

– Может быть, только потому, что копы облажались, – говорю я, хотя и не могу не признать, что в чем-то она права.

* * *

Хэнк и Барбара Болл живут в одном из коттеджей – просторном сборном тюнингованном с пластмассовым сайдингом и застекленной верандой строении, похожем на все остальные коттеджи, изготовленные для захолустных районов и установленные на участках площадью в два акра в 1970-х годах. Готова поспорить на что угодно, что в набор новоселов входила даже встроенная кормушка для колибри. Это нарочито пейзанское барахло рассчитано на вкусы тех, кто приезжает сюда летом. Хотя я никогда в жизни не видела здесь ни одной колибри.

Я виделась с Саммер в доме Боллов всего несколько раз, но я сразу узнаю знакомый поворот, на котором все еще стоит старый почтовый ящик с вмятиной на боку и выцветшим изображением американского флага. На деревянной табличке, прибитой к стволу березы, от руки намалевано краской только одно слово: Боллы.

Хэнк Болл – еще тот тип, вредный и пугающий до мурашек. Я помню, как один раз мы все зашли в их дом просто затем, чтобы взять рукопись «Возвращения в Лавлорн», и когда я писала в их туалете, то вдруг увидела – я могла бы в этом поклясться, – как через замочную скважину за мной наблюдает чей-то глаз. Саммер потом клялась и божилась, что это была не она.

Подъездная дорога проходит через заросли ежевики и сосен и выходит на участок, на котором стоит коттедж, выглядящий сейчас еще более убого, чем я его помнила. Вокруг все усеяно мусором, поломанной мебелью и брошенными запчастями для машин.

Я помню, что мистер Болл вечно что-то чинил в палисаднике – пытался привести в порядок паршивого вида письменный стол, который никому не пришло бы в голову купить, даже когда он был новым, возился со старинными напольными часами, которые купил по случаю на распродаже домашнего скарба – но, похоже, ему не дано угнаться за тем темпом, с которым вещи приходят в негодность.

За нашим приближением наблюдает рыжий кот, сидящий на перилах террасы, и мне становится не по себе. Нам не следовало сюда приезжать.

Но уже слишком поздно. Еще до того, как Миа успевает заглушить мотор, кот убегает за дом. Секунду спустя на террасу выходит Барбара Болл с посудным полотенцем в руке, ковыляя, как ковыляют старухи, если им пришлось весь день провести на ногах.

И она и в самом деле старуха. Она выглядит куда старше, чем пять лет назад. И куда печальнее.

– Чем я могу помочь вам, девочки… – Узнав нас, она тут же обрывает фразу, и никто долго ничего не говорит.

Наконец Эбби нарушает молчание.

– Залетали ли к вам колибри? – спрашивает она, показывая рукой на кормушку. Я бросаю на нее сердитый взгляд, а она отвечает мне выражением полной невинности.

– В основном тут кормятся белки, – отвечает миссис Болл, не сводя глаз с меня и Миа. Она вешает полотенце для посуды на перила и спешит в нашу сторону, щурясь, как будто хочет удостовериться, что это и впрямь мы и она не перепутала нас с кем-то еще. Или, наоборот, надеется, что это все-таки не мы. – Что вы тут делаете?

Миа сглатывает так громко, что я слышу этот звук. Уверена, когда она решила поиграть в сыщиков-любителей, у нее из головы выскочили все средние главы, в которых и происходят неприятные встречи. Ничего, пусть помучается, лично я не стану ей помогать.

– Я Миа Фергюсон. А это Бринн.

– Я знаю, кто вы такие. – Для такой старой женщины Барбара Болл говорит весьма громко. – Что вы тут делаете?

– Мы надеялись обсудить с вами и мистером Боллом…

– Вы надеялись поговорить с нами? – Она произносит «поговорить с нами», как будто хочет сказать «запугать нас». – Да о чем вам вздумалось разговаривать?

Миа смотрит на меня, словно ища поддержки. Но я только пожимаю плечами. Это была ее идея. Пусть выбирается из этого дерьма сама.

– О-о Саммер, – отвечает Миа.

Миссис Болл опять щурится, как будто пытается разглядеть что-то сквозь густой туман, хотя от нас до нее всего-то несколько футов.

– Все, что мы могли рассказать об этом ребенке, было рассказано нами много лет назад, – шипит миссис Болл. Странно слышать, как она употребляет слово «ребенок», говоря о Саммер, – ведь Саммер верховодила всеми нами и притом абсолютно во всем. Но, разумеется, она и вправду была ребенком. Мы все тогда были детьми. – Думаю, вам лучше уйти.

Миа бросает на меня беспомощный взгляд. И в моей груди начинает разгораться старый темный гнев. Это так несправедливо.